— Опять ты! — сегодня Барби была одета цивилизованно: голубые джинсы и свитер из хлопка, на зубах по-прежнему блестело имя.

— Привет! — отозвался Джеймс.

Барби скорчила кислую мину. Джеймс решил, что торговля идет плохо.

— Ты сбежал отсюда вчера, — презрительно фыркнула Барби.

— Да. Не злись. Послушай. Можно задать вопрос? — Джеймс перевел дыхание. Он заранее знал ответ. — Здесь есть ювелирный магазин в подвале? Ну, рядом с дверью в ванную, за пожарной дверью?

Барби уставилась на Джеймса. Она откинула прядь волос со лба.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Джеймс ощутил под ногами твердую почву.

— Так есть или нет?

— Нет, внизу нет никаких ювелирных магазинов. Я скажу тебе, что там есть. Там, черт побери, мои личные комнаты. Этим ты вчера занимался? Шарил по ним?

— И ты никогда не слышала о Джоне Касле?

— О ком? — Барби скрестила руки на груди.

Джеймс кивнул. Не обязательно было проверять. Он знал, что она говорит правду.

— Эй, мистер Вопрос! Как насчет того, чтобы купить что-нибудь или убраться отсюда?

Джеймс отступил к выходу.

— Я, пожалуй, выберу последнее.

— Убирайся!

Джеймс кивнул на дверь.

— Быстрее! — закричала Барби.

Но Джеймс Бранч уже шагал по улице, улыбаясь. В кармане он сжимал опалы.

Ралли Мак-Вильямс была безнадежно одинока. Ей хотелось верить, что где-то на свете есть ее вторая половинка, что будущий спутник жизни живет где-то в Непале или в малонаселенном районе Австралии. Но в Манхэттене, где жила Ралли, ей встречались только самые обычные парни.

— Выбор не ахти, — вздыхала она.

— Да, — соглашалась Ким. Ее голос звучал устало.

Ралли и Ким снимали квартиру в Сохо. Им обеим было уже тридцать один. Они работали и встречались с парнями. Ралли никогда не знала приятелей Ким по имени. Это были Республиканец, Электрик и врач, которого Ким звала Док Обаяшка. Ралли, в свою очередь, после того как ей исполнилось двадцать три года, спала с парнем по имени Пол. Отношения закончились, когда он переехал в Айдахо. Потом был Сэм, чуткий и добрый, однажды он ел дольки лайма из впадинок ее ключиц. Ралли решила, что это начало чего-то совершенно потрясающего, но Сэм съел лайм, рыгнул и отправился спать.

— Моя мама, — объясняла Ким, — говорит, что нельзя любить мужчину, пока не полюбишь себя.

Ралли всплеснула руками.

— Что это значит — научиться любить себя?

Ким пожала плечами.

Ралли была писателем-путешественником. Она писала для журнала «Пять королевств» и часто ездила в такие места, которые она классифицировала либо как экзотически, либо как скучные. Экзотическими местами, которые ей пришлось посетить, были Капри и Дублин. А к числу унылых уголков относился Моаб, штат Юта, где Ралли не встретила никого интересного; кроме того, ее еще и змея укусила.

— Хоть бы одного необычного человека встретить, — объясняла Ралли. — Иначе место теряет свою привлекательность.

— Так это хорошо или плохо, — поинтересовалась Ким, — когда ты одна в городе на выходных, а все колоритные персоны разъехались?

У Ралли были потрясающие волосы цвета меда, которые спадали до талии и нередко обеспечивали ей бесплатную выпивку в баре. Когда они с Ким болтали всю ночь напролет, они садились рядышком на диван, а Ким, работавшая стилисткой в салоне красоты, играла с волосами Ралли. Ким никогда не выезжала за пределы города.

— Будь я сногсшибательной, — продолжала Ким, — я бы не обхаживала писательницу. Я засела бы дома, заказала китайской еды и училась любить себя.

— Рано или поздно, — возразила Ралли, — тебе пришлось бы выйти. Я поймала бы тебя.

Ралли была помешана на всем, что выделяло людей из толпы. Обычно она не рассчитывала столкнуться с чем-нибудь подобным, но была уверена, что, встретив, не ошибется. В Дублине она ожидала встретить голубоглазых мужчин, которые покупали бы ей пиво и развлекали историями. Вместо этого Ралли приходилось восхищаться ирландскими женщинами — молодыми мамашами или юными особами с невообразимо бледной кожей и сигаретами в руках. В Монтане Ралли окружила себя ковбоями — мужчинами в голубых джинсах и с деньгами, надеясь передать в своей статье дух Дикого Запада. В Гласьерском национальном парке ее собеседником оказался лесничий Расс, толстая шепелявая бочка, после чего Ралли поняла, что мужчины совершенно несовместимы с дикой природой. Ралли удивляло и побуждало путешествовать то, что, когда ее поражала необычность человека — ирландской женщины с сигаретой, лесничего с невнятной речью — она ощущала невероятное одиночество и желание поцеловать этого человека. Иногда ей хотелось нежного, ненавязчивого прикосновения, легкого поцелуя незнакомца в щеку, иногда — безудержного, полного сочувствия. Леснику Рассу было около шестидесяти, но его благородная манера держаться и уверенность, с которой он рассуждал о ледниках и медведях, заставляли Ралли думать о поцелуе. Если бы выдался момент, она прижалась бы губами к его рту и страстно поцеловала, стараясь разделить с ним свое одиночество.

На самом деле Ралли даже не всегда разговаривала с этими людьми, не говоря уж о том, чтобы целовать их. Она никому не говорила о своем тайном желании, потому что ее приняли бы за сумасшедшую. Она проигрывала в голове разговор с выдуманным психоаналитиком, всегда мужчиной.

«Я хочу поцеловать дым во рту этой женщины» — признавалась Ралли.

«Почему?» — спрашивал мужчина.

«Потому что она печальна, — отвечала она. — И еще она устала от Дублина. И другого такого момента больше не будет».

«Вы бисексуальны? — спрашивал он. — Любите свинг?»

«Нет! — отвечала Ралли. — Я не могу поцеловать дым, не поцеловав женщину. Понимаете?»

Конечно, вымышленный психиатр никогда этого не понимал. В глубине души Ралли тоже этого не понимала. И вместо того чтобы копаться в себе, предпочитала удивляться незнакомцам, бороться с желанием их поцеловать и писать статьи для «Пяти королевств». Описывая Капри, Ралли вспоминала старушку, которой помогла подняться по лестнице. Повествуя о Голубом Гроте, обрывистых скалах, или лагунах со съедобными моллюсками, Ралли не могла выкинуть из головы старушку, и каждая фраза статьи была как благородный поцелуй в лоб. Каким-то образом поцелуи просачивались сквозь бумагу, потому что Сабрина, начальник и редактор Ралли, обожала ее рассказы.

— У тебя дар, — как-то вечером сказала она. — Бесспорно!

— Ага. — Ким вытянула руку, как патрульный на дороге. — У Ралли Мак-Вильямс дар, но любит ли она себя?

— Ну тебя! — засмеялась Ралли.

Ралли, Сабрина, Ким и Док Обаяшка сидели в «Минотавре» — ночном клубе, располагавшемся в полуподвальном помещении. Ким и Ралли пришли потому, что была пятница и Ралли была знакома с диджеем из «Минотавра» по прозвищу Полпачки. Сабрина оказалась здесь потому, что была одинока и привлекательна. Ким хотелось танцевать, и она утащила Дока Обаяшку на танцпол. Ралли и Сабрина остались в баре, потягивая шампанское и рассуждая о Франции. Ралли улетала туда в ноябре, чтобы написать статью о празднике молодого божоле.