словно вылезают из орбит, морщинистая кожа вокруг век напоминает потрескавшуюся штукатурку. Сахина кладет в рот последний кусок, вытирает салфеткой руки и с набитым ртом говорит, что это лучшие трамедзино в Лондоне, что ей привозят их из Сохо на велосипеде, а работничкам кафе в Воксхолле нельзя доверить даже поджарить яйцо.

— Они даже мюсли не могут приготовить, — подхватывает Анна и рассказывает о кафе у автобусной станции, где ей принесли мюсли с йогуртом, похожие на мороженое. К ее изумлению, Сахина громко хохочет. От глубокого гортанного смеха дряблая кожа у нее на шее колеблется, глаза закрываются, и кажется, что она связывается с потусторонним миром. Потом она прочищает горло, говорит, что ей это понравилось, наклоняется вперед и спрашивает:

— Ну хорошо, дорогуша, о чем же мы будем беседовать?

Анна приходит в экстаз. Какой восторг — Сахина смеется над ее шуткой, называет ее «дорогушей», и на волне воодушевления в журналистке бурлит уйма возможных вопросов. Почему в офисе так много цветов? Почему Сахина открыла новую фирму в Воксхолле? Почему все сотрудники такие молодые и привлекательные? Почему вывеска на воротах такая невзрачная? Откуда взялся девиз «Никогда не прекращайте познавать мир»? Любопытство переполняет ее до такой степени, что вытесняет из памяти первый вопрос, который она должна задать, и Анна украдкой вытаскивает листок из блокнота и подглядывает в список последний раз.

— Итак, — произносит она, чирикая на пустой странице, чтобы расписать ручку, затем улыбается Сахине, которая неодобрительно косится на блокнот и на каракули Анны. — Скажите, пожалуйста, каково это — быть влиятельной женщиной в отрасли, где преобладают мужчины.

Сахина поднимает глаза от блокнота и безучастно рассматривает Анну.

— Вы имеете в виду по сравнению с влиятельным мужчиной?

— Э-э… Да.

— Считаете, я знаю, каково быть мужчиной?

Анна сдавленно хихикает, надеясь, что это шутка, но лицо Сахины остается бесстрастным. Она неподвижно и прямо сидит на своем стуле, как будто кол проглотила. Руки лежат на коленях, пальцы переплетены.

— Нет. Извините. Я хочу сказать, каково это — когда вас окружают мужчины, когда вы чувствуете, что… их больше?

Сахина словно отбрасывает этот вопрос легким движением плеча.

— Откуда я знаю? Мне другого не дано. Как я могу сравнивать?

Анна машинально записывает это в блокноте, но вдруг понимает, что не получила ни ответа, ни какой-либо информации, которую можно использовать. Она подумывает сформулировать вопрос более тонко, но опасается, что вновь услышит то же самое. Тогда она решает двинуться дальше, но реакция Сахины ее ошеломила, и второй вопрос никак не приходит на память. Что-то там про изысканность. Почему женщин-архитекторов не считают изысканными, вроде того. Но сказано как-то иначе. Силясь вспомнить формулировку, она водит ручкой над блокнотом. Капля пота вытекает из подмышки и стекает вниз.

— Не кажется ли вам, что одна из основных проблем в архитектуре — то, что женщинам не хватает изысканности?

Подбородок Сахины опускается вниз, и она произносит:

— Что, простите?

— Целеустремленности! — выпаливает Анна. — Извините, я оговорилась. Не кажется ли вам, что женщинам не хватает целеустремленности?

Сахина, насупившись, глядит на нее, затем говорит просто: нет, не кажется. Анна записывает и переходит к следующему вопросу. Чтобы опять не проколоться, она вынимает из блокнота сложенный листок и заглядывает в список.

— Как вы думаете, почему… — начинает она, замечая, что Сахина уставилась на ее блокнот широко раскрытыми глазами, словно только что стала свидетельницей возмутительного, неправдоподобного события. — Как вы думаете, почему так мало женщин становятся влиятельными архитекторами?

Теперь Сахина хмуро смотрит на Анну, скривив от отвращения губы.

— Эти ваши вопросы, — она кивает на блокнот, лежащий у Анны на колене. — Они все будут из этой серии?

— М-м… Из какой серии?

— О женщинах.

— М-м… Да. Вернее, на эту тему. Наш цикл статей посвящен женщинам. Разве ваша ассистентка не говорила вам?

— У меня нет ассистентки! — рявкает Сахина с такой злобой в голосе, что Анна внутренне съеживается. — У нас нет никаких ассистентов. И менеджеров тоже. Просто люди. Вы разговаривали с Вики, она организует встречи. Что это значит — статьи о женщинах?

— Ну… Цикл называется «Женщины у руля». Это о… выдающихся женщинах, лидерах в своей сфере. Таких, как вы.

— Я не лидер! Я же только что сказала!

— Извините. О знаменитых женщинах.

Теперь Сахина откидывается назад и косо смотрит на Анну. В воцарившемся молчании Анна смекает, что терпит полный провал, а это скверно, очень скверно.

— А кто все это придумал? — Сахина прищуривает большие глаза. — Откуда взялась подобная блажь?

Анна хочет сказать, что цикл статей задуман Полой, директором отдела цифрового маркетинга, чернокожей лесбиянкой, но в глазах Сахины пляшет озорной огонек, и девушка чувствует, что архитекторша уже знает ответ на этот вопрос. Ее глазные яблоки такие чистые, влажные и живые по сравнению с неровной морщинистой кожей, что Анне внезапно представляются заводи в полосе прилива, безупречные зеркальные водоемы, окруженные зубчатыми черными камнями. И самым будничным, невозмутимым тоном, который только может изобразить, она выдает, что идея серии разработана совместно со спонсором.

— Со спонсором?

— Они платят за рекламу. Мы сохраняем за собой редакционный контроль, — объясняет Анна.

Сахина спрашивает, кто же этот спонсор, и смеется, когда Анна отвечает.

— «Брайтлинг»! — повторяет она. — Производитель часов. Славно. Я слышала, часы очень недурны. У меня таких не было. А у вас?

Анна мотает головой, потом смотрит на свои электронные «Касио» — 14:46.

— Приятно узнать, откуда ноги растут, — говорит Сахина, ерзая на стуле. — Значит, вы представляете производителей часов. Что ж, продолжайте: вы говорили о женщинах.

— Я никого не представляю, — возражает Анна. — Как я уже сказала, они только…

— Да-да, — Сахина машет рукой, как бы говоря: проехали, давайте дальше. Но когда Анна повторяет вопрос, почему так мало женщин становятся влиятельными архитекторами, Сахина обрывает ее.

— Стоп, — властно, как