Амелия много слышала об этом поместье. В отличие от нынешнего его хозяина, недолюбливавшего развлечения, прежний герцог и его жена часто устраивали приемы, званые вечера и балы. Те представительницы высшего света, коим посчастливилось на них побывать, до сих пор с ностальгией вспоминали их пышность и великолепие. Поговаривали, будто Брэкстон-Холл — самое большое и богатое поместье Восточной Англии.

Не удержавшись, Амелия завистливо вздохнула.

— Не сомневайтесь, я обеспечу вам комфортную безбедную жизнь. Вам же подлежит принимать знаки моего внимания до тех пор, пока на свет не появится мой сын. И конечно же, я требую от вас верности.

Амелия вспомнила слова герцога, брошенные им в экипаже: «Меня не интересуют привилегии. Я хочу обладать Осирисом единолично и не желаю ни с кем делиться». Тон абсолютного превосходства, каким герцог произнес эти слова, был оскорбителен даже для лошади. А по отношению к женщине все вышесказанное звучало и вовсе унизительно. Унизительно, отвратительно и… Господи, помоги ей, возбуждающе.

— Ясно, — произнесла Амелия, стараясь сохранить самообладание. — А могу я рассчитывать на вашу ответную верность?

— Черт бы побрал эту Уолстонкрафт. Что ж, хорошо. Вы можете рассчитывать на мою верность, пока не родите сына. А потом мы пересмотрим наше соглашение. И заживем отдельно, если захотите.

Чем дальше, тем хуже. Амелией не нужно было даже обладать. Ее просто возьмут в аренду.

Заметив, что девушка ошеломлена, герцог добавил:

— Разве это не честно?

— Честно, да. А еще удобно и бездушно.

— Ну, вряд ли вы ожидали услышать от меня всякую романтическую чепуху. Моя неискренность лишь оскорбила бы нас обоих.

Амелия поднялась с кресла и спокойно произнесла:

— Я и так считаю себя достаточно оскорбленной для одного утра.

— Мое терпение тоже небезгранично. — Герцог перехватил девушку на середине кабинета. — Я сделал вам предложение. И не сомневаюсь, что это наиболее щедрое и выгодное предложение из тех, что вы можете получить, если вообще получите. Я ответил на все ваши нелепые вопросы и дал весьма щедрые обещания. Так каков ваш ответ, мадам?

О да. Она даст ответ.

Но сначала получит компенсацию.

— И последний вопрос, ваша светлость. Вы сказали, что вам будет очень приятно оказаться со мной в постели. А как мне узнать, насколько приятным окажетесь вы? Вдруг я не смогу перенести ваше общество?

Герцог сделал шаг назад, как если бы захотел рассмотреть Амелию с некоторого расстояния. Или как если бы она страдала слабоумием и он боялся от нее заразиться.

Амелия улыбнулась, упиваясь тем, что сумела вывести герцога из равновесия.

— Не пугайтесь так, ваша светлость. Я не собираюсь щипать вас за бедро.

В этот самый момент Амелия совершила ошибку, бросив взгляд на бедра стоявшего перед ней мужчины. На эти мускулистые бедра, казавшиеся вытесанными из гранита.

— Не собираетесь?

Взгляд Амелии вновь перекочевал на лицо герцога.

— Нет. Видите ли, в подобных делах женщины действуют более изящно.

Герцог саркастически рассмеялся, однако Амелии показалось, что он хотел таким образом защититься.

— Может, я и девственница, но я отнюдь не глуха и не слепа.

— О, не продолжайте. Читали специальную литературу?

Амелия проигнорировала слабую попытку мужчины поддеть ее.

— Прежде чем дать вам ответ, я тоже хочу провести кое-какой эксперимент.

В глазах герцога промелькнула паника. Или же этот янтарный блеск свидетельствовал о проснувшемся желании?

Однако Амелия тут же себя одернула. Это же просто глупо. Разумеется, он испугался. Запаниковал.

— И что же вы намерены предпринять?

— Поцеловать вас.

— И все? — Герцог подошел ближе и нагнулся так, словно собирался чмокнуть Амелию в щеку. Но девушка протестующе подняла руку.

— В губы, если вы не возражаете. Это будет настоящий поцелуй.

— Настоящий, — эхом отозвался герцог, и Амелия расслышала в его голосе недоверие.

Его взгляд заскользил по ее лицу, и Амелия мысленно поморщилась, представив, как она, должно быть, выглядит в его глазах. Пухлые щеки, порозовевшие от залившего их румянца. Опухшие глаза, под которыми залегли лиловые круги усталости. Растрепанные белокурые волосы, свисавшие неровными прядями, выбившимися из прически. О чем она только думала, предпринимая попытку соблазнить герцога? Почему бы просто не ответить ему отказом и покончить с этим фарсом?

И все же Амелия вынуждена была признаться себе, что хотела этого. Хотела поцелуя. Хотела почувствовать себя желанной. Более того, какая-то крошечная частичка ее «я» хотела вернуться в экипаж и отреагировать на прикосновение герцога иначе. Узнать, что случилось бы, если б она не шарахнулась от него, а позволила ласкать свое бедро дальше. И возможно, пальцы мужчины поднимались бы все выше и выше, пока не коснулись бы влажной расщелины меж ее ног…

При мысли об этом Амелию охватила слабость.

А взгляд герцога сосредоточился на ее губах.

Амелия затаила дыхание. Сосредоточилась. Замерла в предвкушении.

Но герцог вдруг отошел на пару шагов назад.

О Господи. Он отверг ее. В полутемном экипаже вполне можно было распустить руки, но одного взгляда на Амелию при свете дня хватило, чтобы понять: она не стоит его внимания.

Герцог откашлялся.

— Но если это будет настоящий поцелуй…

Левой рукой он принялся неспешно стягивать перчатку с правой. Сначала он расстегнул крошечную застежку на запястье. После этого взялся за мизинец и принялся уверенно освобождать от черной лайки палец за пальцем. После того как на свет показался большой палец, герцог поднес руку ко рту. Дрожь пробежала по телу Амелии при виде того, как он закусил средний палец перчатки зубами и потянул.

О, его рука была прекрасна. Амелия не могла оторвать глаз от пальцев — длинных и проворных, изящных и вместе с тем сильных. Скоро настал черед левой перчатки. Освободив несколько пальцев и глядя Амелии прямо в глаза, герцог вновь закусил перчатку и потянул. И тут Амелия не удержалась и… громко вздохнула.

В это самое мгновение она поняла, почему мужчины не жалеют денег на танцовщиц. И почему таких же заведений не создали для леди. А может, они и существовали, только она ничего о них не знала. Однако сейчас Амелия совершенно определенно испытывала ни с чем не сравнимый непозволительный трепет при виде того, как мужчина обнажает пусть даже самые невинные части своего тела.

Бросив перчатки на стол Лорана, герцог направился к Амелии. Он поднял руки, но вместо лица коснулся ее волос, и его проворные пальцы ловко освободили от шпилек с трудом удерживавшуюся прическу. Герцог стоял совсем близко, как если бы сжимал Амелию в объятиях. Теперь девушка могла отчетливо разглядеть решительные очертания его подбородка и обнаженную полоску шеи, на которой начала проступать щетина. От мужчины пахло бренди, кожей и крахмалом. Но эти простые повседневные запахи не могли замаскировать мускусного мужского аромата, который Амелия вдыхала теперь полной грудью.