***

Мне не понравилось, как во время рассказа на меня смотрела Алла, и не мог понять, чем она недовольна – ведь я помогал разоблачить убийц её же подруги. Лишь уже в самом конце до меня дошло – она совершенно ничего не знала о том, что Ирка была знакома с Бобом и его приятелями, а я, получается, скрывал этот факт от неё. Ну и про то, что наказать нападавших на Стаса не удалось, тоже умолчал. Но я решил отложить все наши взаимные разборки на потом.

А вот капитан был впечатлен моим рассказом безо всяких оговорок.

– Так... – он постучал ручкой по столу. – Замечательно. А эти два гаврика, которые на свободе бегают – ты их фамилий, случайно, не знаешь?

– Знаю. И фамилии, и имена с отчествами, и адреса. Запишите?

– Конечно... сейчас, ещё один вопрос. А что за дело с избиением студента? Я не помню по нашему району такого. Ты ничего не напутал?

– Нет, – я покачал головой. – Не напутал. Это в начале июня было, числа четвертого или пятого, точно не помню... в больнице должны знать. Да и ваш сотрудник точно опрашивал соседа этого студента – то есть какие-то следы и тут, у вас, могут быть.

Капитан на секунду задумался, потом решительно снял трубку другого телефона.

– Старшина, – сказал он, когда ему ответила дежурная часть, – что за дело с избиением студента у нас проходило? Примерно четвертое или пятое июня... да, посмотри, я жду... – повисло тяжелое молчание. – Так... хорошо... хорошо... плохо... найди мне этого Вихрова, пусть пулей летит, как к девке на свидание, – он положил трубку, посмотрел на Аллу и вдруг засмущался. – Извини, случайно вырвалось, обидеть не хотел. Что ж, давай сюда фамилии и адреса.

Он отодвинул телефон и приготовился записывать.

***

В принципе, после моих откровений капитан должен был перевести нас с Аллой – ну или хотя бы меня – в статус почетных свидетелей и начать допрашивать по всей форме, под протокол. Но, видимо, его слова о времени были не пустым звуком – и он действительно хотел закрыть это дело как можно скорее и был уверен, что легкое нарушение процессуальных норм начальство ему простит. Правда, для этого должны были сойтись вместе сразу несколько условий – например, я всё ещё не был до конца уверен, что к смерти Ирки как-то причастны Лёха и Михаил, и что у этого следователя, который, кажется, мне безоговорочно поверил, получится прикрутить этих мелких спекулянтов к серьезному убийству.

Кроме всего прочего я мог в какой-то момент пойти в отказ – и получится так, что два советских гражданина, пусть и с небезупречной репутацией в обществе, взяты за химок по огульному оговору, который к тому же не имел никакой документальной основы. Я бы, конечно, так не поступил, но капитан рисковал очень и очень сильно. В принципе, мне очень хотелось вызвать сюда Валентина и свалить все эти проблемы на его могучие плечи, а не разбираться в них самому, да ещё и с участием совершенно посторонних лиц.

Но мои тревоги прервало появление совсем молоденького лейтенанта. Он как-то по-детски просунул голову в приоткрытую дверь и спросил совсем не милицейским голосом:

– Вызывали, тащ капитан?

– Вызывал, Вихров, вызывал, – следователь отложил в сторону ручку и тетрадь с данными на Лёху и Михаила. – Ты заходи весь и расскажи мне о том, как продвигается расследование избиения студента, которое вам поручили провести четвертого числа этого месяца?

Лейтенант послушался – прошел в центр комнаты. Я заметил ,что он слегка порозовел.

– Тяжело продвигается, тащ капитан, – с видимой грустью сказал он. – Подозреваемых так и не смог установить, а без них ничего не сделаешь...

– А что случилось, Вихров? – заботливо поинтересовался следователь. – Потерпевший скончался? Так надо дело переквалифицировать, убийство это серьезно, тут специальный отдел надо подключать...

– Никак нет, не скончался...