летит без снижения, принялся осматривать пространство по локатору и визуально. На одном из склонов наблюдаю большой пожар и несколько вспышек от взрыва. Похоже, мы стали виновниками катастрофы какого-то самолёта.

— Откуда он выскочил? — спросил Валера, продолжая добавлять обороты.

— Не знаю. Думаешь, что это пакистанец?

— А кому ещё летать на территории Пакистана и в паре километров от границы, — предположил Гаврюк.

— Ну, мы же летаем с тобой, — сказал я, и Валера слегка усмехнулся.

— У нас с тобой разрешение есть от высоких людей. Дома доложим, а они уже разберутся, что это было.

Мне вот было не до веселья сейчас. После такого крутого вывода, не сразу я отошёл от напряжения. Пульс восстановился через несколько минут. До самого аэродрома я внимательно смотрел в тёмное пространство вокруг себя.

После посадки и заруливания на отдельную стоянку, я решил пару минут посидеть в кабине. Конфетку, которую Дубок дал мне перед вылетом никак не получалось полностью развернуть, но желание чего-нибудь закинуть в рот пожевать пересилило. Кое-как отлепил остатки обёртки и съел сладкое лакомство.

— Ну как, Сергеич? — спросил у меня Дубок, забравшись по стремянке.

— Ты знаешь, после этого полёта очень жить захотелось. Просто пожить, Елисеич.

Техник не нашёл слов, чтобы сказать мне что-то в ответ. По сложившейся традиции, он отстегнул меня от кресла, взял двумя руками и высадил меня из кабины.

— Погуляй. Легче станет, Сергеич, — сказал Дубок и продолжил работать.

Инженеры сыпали вопросами о работе аппаратуры, пытались узнать, всё ли работало, не было ли отказов. А у меня перед глазами до сих пор стоял тот самый самолёт, пролетевший в нескольких метрах от нас.

— Ты как, Родин? — похлопал меня по спине, к которой прилип комбинезон, вымокший от пота, полковник Томин.

— Всё в порядке, товарищ полковник. Нам в штаб 109-й дивизии нужно и побыстрее, — сказал я, расталкивая инженеров. — Товарищи, всё после доклада командованию.

— Наука, а ну, в сторону! — крикнул Валерий Алексеевич, освобождая нам с Гаврюком проход к машине.

Здесь уже ждал нас и Виталик. Он вкратце объяснил, что чуть позже нам необходимо явиться на доклад к его начальнику и маршалу Соколову.

— Рассказать нужно всё. Где летали, что видели. Снимки и предварительный доклад от технических специалистов будет готов через пару часов, — сказал Виталик. — Пока можете отдохнуть в модулях.

Согласно полученной рекомендации, Томин отправил нас сначала сбрасывать снаряжение на «высотку». Хорошее чувство выполненного долга сменилось сразу, как только мы вышли из командирского УАЗа. У здания нас поджидал Хреков.

— Время сколько, товарищи лётчики? — громко сказал генерал, взглянув на часы. — Совещание вас не интересует.

Придумал ещё какие-то посиделки! О чём разговаривать с ним, если он, кроме слов «доложите», «есть» и «так точно» ничего не знает.

— Товарищ генерал, мы только что с вылета и у нас доклад через пару часов в штабе маршалу… — начал говорить Томин, но его перебил Хреков.

— Вы чего тут городите, полковник? Где вы, а где маршал Соколов?! Не доросли ещё.

— Товарищ генерал, судя по всему, это вы не доросли, раз вас не посвятили в детали нашей сегодняшней работы, — сказал Томин и показал нам идти в класс.

За нашей спиной генерал продолжал сыпать угрозами в сторону Томина.

— Как думаешь, перейдёт Хреков к радикальным действиям? — спросил я у Валеры, укладывая в шкаф своё снаряжение.

— Этот может, но командир — мужик заслуженный. В худшем случае отправят его служить в какой-нибудь северный полк, — ответил Валера, расстёгивая на себе подвесную систему.

— Зато, там зарплата больше, — заметил я.

— Вот именно. Так что, ничего не сделают Томину.

Я всегда знал, что вся работа в армии начинается до или после захода солнца. По «холодку», так сказать. Вот и сейчас «боевая свинка» Хреков, когда время уже позднее, продолжает кричать на лётчиков, рассказывая, как они плохо бомбят.

— Почему расход боеприпасов такой большой? Вы не можете всё одной бомбой решить? — наехал он на Реброва.

— Товарищ генерал, можно всё решить одной бомбой. Последствия будут ужасные, — ответил Вольфрамович, намекая на ядерное оружие.

— Отставить шутки, товарищ подполковник! Нашли место и время. Командование требует результатов, а у вас их нет, — воскликнул Хреков.

— Не у вас, а нас, — шепнул мне Валера.

Конечно, Хреков у нас непогрешимый. Представляю, что он рассказывает на совещании у руководства. Это хорошо, что сейчас ещё нет здесь Томина. Кстати, куда-то он пропал, пока шёл за нами.

— Разрешите, товарищ генерал? — открыл дверь Валерий Алексеевич и вошёл в кабинет.

— Полковник Томин, вы мне как раз и нужны. Весь личный состав свободен, а вам, Валерий Алексеевич остаться, — сказал Хреков и встал со своего места, чтобы попить воды.

Естественно, мне хотелось подслушать, о чём будут говорить командиры. По выражению лица Хрекова было видно, насколько он готов опустить ниже плинтуса командира нашего полка.

— Присаживайтесь, Валерий Алексеевич, — сказал генерал, когда я закрыл неплотно дверь, выйдя из класса после всех.

Кроме меня, желающих развесить уши не оказалось. Всем уже хотелось быстрее попасть в модули, помыться и вытянуть ноги на кровати. У Гусько с Бажаняном был запланирован суперматч в нарды, где главным призом была бутылка какого-то импортного алкоголя, который в Союзе никто бы из них не достал.

— Я готов постоять, Андрей Константинович, — отказался, садиться Томин, в первый раз на моей памяти, назвав по имени и отчеству Хрекова.

— Пускай и так. До меня дошла информация, что вы в обход руководителя операции, ведёте разговоры с командованием, получаете от них какие-то распоряжения, — тихо спросил генерал-майор. — О чём вы разговаривали несколько дней назад с маршалом Соколовым? И откуда вернулись ваши лётчики сейчас?

Вот так вопросы задаёт, Хреков! Расстроился, что его не позвали на эти собрания и не посвятили в тонкости секретной работы.

— Я не вправе, товарищ генерал, рассказывать вам детали моего разговора с командованием, — спокойно произнёс Валерий Алексеевич. — И эти лётчики не только мои. Они и ваши тоже, раз вы являетесь руководителем операции.

— Томин, ты доиграешься, — грозно заявил Андрей Константинович. — Командование округа давно уже тебя приметило с плохой стороны. Всё командование уедет, и вы с Павловым останетесь со мной. Как думаете, кто будет командовать авиацией 40-й армии? Я вам тогда устрою здесь сладкую жизнь.

— Угрожаете, товарищ генерал?

— Сомневаешься, полковник? — снова спросил генерал.

— Поджилки просто трясутся, вот и уточняю, — с иронией ответил ему полковник.

— Я тебя предупредил. Не будешь со мной работать, перееду и даже не замечу тебя. И весь твой хвалёный полк раскидаю по округам. Моих покровителей ты знаешь.

Мда, страшный человек этот Хреков. Связи у него, зуб точит на Томина и Павлова, полк наш ему не нравится — большой список недовольств для одного человека. Похоже, что ничего интересного здесь я не услышу.

— Ай, как нехорошо, — прозвучал