глупо звучит. Мог бы поменять одну сестру на другую? Сказать Левинскому, что ошибочка вышла? Отмена?

Но отец, к счастью, не слышит моих последних слов: он чуть глуховат на одно ухо, а я говорил довольно тихо.

– Ну может и нормальная, мне-то что? Завод все равно забирает только старшая, – рассудительно говорит он. – И я Левинского понимаю, если уж ему только две бабы в наследницы достались, надо выбирать самую умную и делать ставку на нее. – Он делает глоток виски и добавляет со смешком: – Хотя бабы все дуры, но эта хоть в обществе себя нормально держит. Тебе за нее не стыдно будет. И мне тоже. Сразу скажи ей, что нас девки не устраивают, рожать будет до тех пор, пока пацана не родит.

Самое смешное, что отец говорит серьезно. Он до сих пор считает, что единственным плюсом моей матери было то, что она с первого раза родила ему нужного ребенка. И поэтому ему не пришлось жениться повторно, когда она умерла. В представлении моего отца, второй брак – это что-то плебейское, до чего ему не хотелось бы опускаться. При мне он категорически осуждал своего делового партнера Громова, потому что тот мало того, что второй раз женился, так еще и на какой-то училке не из его круга. При этом при встрече отец сладко улыбался им обоим и каждый раз делал жене Громова комплименты.

Двуличие – тоже обязательная черта успешного бизнесмена. Наравне с мудачеством.

– Пойду к себе, что-то аппетита нет, – бросаю я. – Доброй ночи, отец.

Он кивает, не удостаивая меня ответом и снова углубляясь в биржевые сводки, открытые на планшете.

У себя в комнате я наконец перезваниваю Леле.

– Ярик! Ну сколько можно! Я уже измучилась вся, – жалуется она, и я как будто наяву вижу перед собой ее надутые губки и страдальчески заломленные бровки. – Я понимаю, что ты весь в работе, но разве ты не соскучился по своему малышу, м?

– Лель, хватит, – грубовато говорю я. – Ты перегибаешь, у нас с тобой договор и партнерство, забыла?

В трубке повисает пауза.

– А как это мешает нам хорошо проводить вместе время? – вкрадчиво интересуется она. – Хочешь, я приеду. Встану перед тобой на колени, как ты любишь, открою ротик…

– Не хочу. Лель, у меня дохера работы, а ты бы тоже занялась делами. Подготовкой к свадьбе, например.

– Я готовлюсь! – в ее голосе звучит обида. – Ярик, могли бы хоть увидеться разок, я же улечу скоро на две недели в Милан!

Да, точно, Милан. Покупка свадебного платья и нового гардероба, какие-то супер элитные процедуры у супер элитного косметолога и девичник.

– Лель, я занят буду. И прекращай меня прессовать, я такое не люблю. Мы с тобой скоро поженимся и будем вместе жить, еще успеем друг другу надоесть. Так что давай, наслаждайся свободой.

– Ладно, – отвечает она со вздохом. Слышно, что недовольна, но старается этого не показывать. – Давай я тебе тогда просто нюдсов красивых отправлю, хочешь?

– Не сегодня, Лель. У меня вся голова работой забита.

Мы еще пару минут с ней разговариваем, а потом я с огромным облегчением кладу трубку.

Мне ведь нравилась Леля, мне нравилось ее трахать, мне нравились ее голые фоточки. Почему сейчас мысль о сексе с ней вызывает тоску?

Я знаю ответ.

Потому что когда на телефоне вспыхивает короткое сообщение с адресом и текстом «в понедельник с четырех до шести», меня вдруг словно огнем изнутри окатывает. Гуглю адрес – это художественная студия почти в самом центре. Интересно, мы будем там с Нютой одни или нет? И я так и не спросил ее, в каком виде она хочет меня рисовать.

***

Я приезжаю к трем. Не специально, просто так получается, что со всеми делами я разбираюсь в первой половине дня, потом обедаю, а потом словно какой-то провал в памяти, и вот я уже стою на парковке напротив художественной студии. Стою и смотрю на окна, гадая, какие из них мне нужны. До назначенного времени еще час, я понятия не имею, здесь Нюта или приедет только к четырём, но все равно стою как дурак и смотрю.

Вдруг в одном из панорамных окон на втором этаже отодвигается в сторону штора, и я на мгновение вижу тонкие запястья и знакомый водопад темных волос, которые Нюта раздраженно отбрасывает с лица.

Едва вижу ее, как под ребрами тут же болезненно обжигает, словно кто-то дернул за крючок. Дико бешусь от такой своей реакции, но как с этим бороться – не понимаю.

Меня тянет к ней, тянет, словно магнитом.

Я захожу в кофейню, которая в этом же здании, беру для Нюты карамельный латте и иду внутрь. На ресепшен сидит кудрявая рыжая девчонка, уткнувшаяся в телефон.

– Добрый день, мне надо в художественную студию.

Она резко поднимает голову и с явным интересом окидывает меня взглядом. Смущенно и вместе с тем кокетливо улыбается:

– Второй этаж, большая металлическая дверь налево. А вы художник? Или модель?

– Разносчик кофе, – с короткой усмешкой отвечаю я, кивнув на стаканчик в своей руке, и иду к лестнице.

Дверь студии приоткрыта – возможно, Нюта не стала ее запирать в ожидании меня, а, может, просто об этом забыла. Я делаю шаг внутрь и первое, что вижу – спину Нюты, стоящей у мольберта. Больше в помещении никого нет. Я замираю, рассматривая хрупкую шею, которая открыта благодаря поднятым наверх волосам, облизываю взглядом изящные плечи, обтянутые простой белой футболкой, талию, аккуратную круглую попку…

Внезапно Нюта оборачивается.

Секунду мы молча смотрим друг на друга.

– Ты рано, – напряженно говорит она наконец.

– Я просто принес тебе кофе. Могу уйти, если ты занята, а потом к четырем вернусь.

Нюта вздыхает и устало трет виски перемазанными в желтой краске пальцами.

– Кажется, у тебя слишком много свободного времени, Яр. Странно, что твоя невеста об этом не знает. Она почему-то думает, что ты загружен работой.

По спине проходит неприятный холодок, и я вопросительно поднимаю бровь, пытаясь понять, откуда такая