– потому что туда вошли и ссылки на ветхозаветные тексты, используемые при решении спорных вопросов. Ничего подобного никто не делал к тому времени уже несколько сотен лет, со времен Свода Юстиниана, то есть с VI века (хотя попытки были). Как говорят некоторые исследователи, до Грациана в средневековой Европе фактически не было юриспруденции как таковой.

Кроме того, Грациан стал первым канонистом, который «отказался от рассмотрения теологических вопросов и сосредоточил свое внимание только на правовых аспектах церковной жизни. Наряду с этим “Декрет Грациана” внес большой вклад в процесс рецепции римского права, задав направление развития канонической юриспруденции и обусловив ее легалистический характер, что в свою очередь способствовало формированию ius commune (общего права). Собственно, именно по этим причинам Грациана вполне обоснованно называют “Отцом канонического права”…

В зарубежных исследованиях неоднократно доказывалось, что до двенадцатого века в Европе не было правоведов, которые могли бы интерпретировать канонические тексты так, чтобы поместить одни каноны в контексте с другими или примирить противоречия, которые неизбежно возникали на протяжении веков… “Декрет Грациана” – это не просто источник, устранивший противоречия в средневековом западноевропейском каноническом праве. Это история целой эпохи, эпохи становления юриспруденции в Западной Европе. Главным достижением Грациана являлось то, что он использовал каноны, найденные в различных канонических коллекциях не просто с целью составления очередного сборника, а с целью глубокого освоения теории и практики применения того или иного закона»[40].

Декрет Грациана никогда не был открыто признан католической церковью в качестве ее официального свода законов, но на него практически сразу стали ссылаться папы, что сделало его таковым фактически. Именно по нему с тех пор преподавалось каноническое право и в университетах. А в XVI веке на основе Декрета под эгидой святого престола был создан Corpus juris canonici – официальный свод канонического права, который, как я уже упоминала, действовал до 1917 года.

От теории к практике

Я не зря уделяю столько внимания развитию канонического права – именно церковные юристы, воспитанные благодаря Грациану в условиях более-менее понятного правового поля и сложившейся юридической системы, произвели великий поворот в системе средневекового правосудия. Причем сами они таких глобальных целей не ставили, их к этому подвела сама жизнь, само политическое, экономическое и социальное развитие общества.

Власть церкви росла, папа и его ставленники все больше вмешивались в политику, а епископы становились все более значимыми феодалами, от действий которых зависело, удержится ли корона на голове того или иного монарха. Одновременно возвышение Церкви как института и распространение власти папства на отдаленные уголки Европы привело к тому, что ей вновь пришлось решать обострившиеся внутренние проблемы.

Мастер Оноре. Декреты Грациана. Миниатюра. XIII век

Это уже упоминаемые стяжательство священнослужителей, прелюбодеяния (особенно после окончательного введения строгого целибата) и злоупотребления, вызванные в основном такими искушениями, как власть и деньги. Но в первую очередь речь, конечно, о симонии, все больше разъедавшей ставшую слишком богатой католическую церковь. Неподсудность клириков[41] светской власти и крайне мягкое церковное законодательство только усугубляли ситуацию, развращая деятелей церкви ощущением безнаказанности и провоцируя светских государей на нарушение законов.

Томас Бекет

Проблема назревала долго, и рано или поздно должна была где-то прорваться. Полыхнуло, что неудивительно, в Англии – на редкость централизованном для Средневековья государстве. Во второй половине XII века там произошел острый конфликт между короной и церковью, а точнее между представлявшими их бывшими лучшими друзьями – королем Генрихом II и архиепископом Томасом Бекетом.

Когда Генрих II надавил на капитул, чтобы тот избрал архиепископом Кентерберийским Бекета – его друга, канцлера и воспитателя наследника престола, он, конечно, ожидал, что этот друг будет проводить максимально лояльную короне политику. И поможет получить перевес в вечном противостоянии духовной и светской власти.

Но неожиданно для всех Томас Бекет настолько серьезно отнесся к своей новой должности, что даже сменил образ жизни – из веселого придворного превратился в настоящего аскета. Он рьяно занялся делами церкви и пресек все королевские попытки взять под контроль церковные земли, назначение епископов и судебную власть над клириками, а также заставить церковь платить налоги. Закончилось их шестилетнее противостояние, в которое были вовлечены папа и несколько европейских монархов, тем, что 29 декабря 1170 года Бекет был убит прямо у алтаря Кентерберийского собора.

Скандал был громкий. Бекета через три года уже причислили к лику святых, на его гробнице стали происходить чудеса, и вскоре его культ приобрел большую популярность. В Англии строптивый канцлер и вовсе стал одним из самых популярных святых[42]. Именно к его гробнице едут паломники в «Кентерберийских рассказах» Чосера. Королю Генриху II пришлось изо всех сил отмежевываться от подозрений в том, что это он приказал убить Бекета. Вплоть до того, что в 1174 году он сам показательно приходил босиком поклониться его мощам.

Ut fame

Трагическая гибель Бекета вызвала временный подъем авторитета церкви, и короли какое-то время не решались снова поднимать вопросы, из-за которых он рассорился с Генрихом II. Но проблема никуда не делась, периодически она опять обострялась, и наконец в 1203 году, то есть через тридцать лет после канонизации Бекета, епископ Лондонский Уильям Сент-Мер-Эглиз обратился к папе Иннокентию III[43] с двумя важными вопросами[44]. Во-первых, его интересовало мнение папы по поводу ужесточения наказаний клирикам, которые неоднократно совершали серьезные правонарушения, сбегали из монастырей, где их обязали оставаться, и вообще на которых не оказывали перевоспитывающее воздействие традиционные методы вроде епитимий. В частности он спрашивал, можно ли тогда насильственно сажать их в тюрьму. Во-вторых, Уильяма интересовало, могут ли миряне избежать наказания в виде отлучения от церкви, если они применят силу против мятежных церковнослужителей – для их поимки и привлечения к ответственности.

Григорий IX. Иоганн Фалькенштейн. Миниатюра. XV век

Это были очень важные вопросы, напрямую затрагивающие проблему неприкосновенности и фактической безнаказанности клириков, которые делали их практически полностью независимыми от светских властей. Ответ Иннокентия III – декрет Ut fame – стал поворотной точкой в истории юриспруденции и европейского права.

В частности, папа ответил, что церковные иерархи могут и должны сажать в тюрьму неисправимых преступников из числа клириков. Причем и высокопоставленных тоже. И что миряне имеют право применять силу для взятия под стражу клириков, обвиняемых в серьезных преступлениях. Правда, сделал оговорку, что в таком случае миряне должны действовать строго по указанию церковных иерархов и применять силу ровно в той степени, какая