То, что произошло потом, не было чародейством — Гарион понялэто сразу. Звук не походил на тот страшный грохот, который всегда сопровождалчародейство. Нет, ему показалось, что вся сокрушительная мощь сознания Марыобрушилась на него. Сознание внутри его мозга отвечало. Сила его была стольвелика, что казалось, её не вместить и всему миру. Оно не отвечало ударом наудар Мары, ибо такое столкновение взорвало бы мир, но противостояло спокойно инеколебимо его гневному натиску. На кратчайший миг Гарион ощутил сознаниевнутри своего мозга и в трепете отпрянул от его величия. В этот миг он увиделрождение бесчисленных солнц, раскручивающихся огромными спиралями на бархатнойчерноте небесного свода; они рождались, собирались в галактики и огромныетуманности, и это был лишь миг. И за всем этим Гарион увидел лицо самоговремени, увидел его начало и конец в одной ужасающей вспышке. Мара отшатнулся.

— Я должен покориться, — сказал он хрипло. Затемон вдруг поклонился Гариону, и его гневное лицо странным образом смирилось.Потом он отвернулся и зарыдал, закрыв лицо руками.

— Горю твоему придет конец, — мягко сказалголос. — Однажды ты вновь обретешь радость.

— Никогда, — рыдал Мара, — горе мое будетвечным.

— Вечность слишком длинна, Мара, — отвечалголос, — и только я вижу её конец.

Рыдающий бог, не отвечая, двинулся прочь, и раскаты еговоплей отдались в развалинах Map Амона.

Господин Волк и тетя Пол, оглушенные, смотрели на Гариона вупор. Потом старик заговорил, и в голосе его звучал благоговейный ужас.

— Неужели это возможно?

— Не ты ли всегда говорил, что нет ничего невозможного,Белгарат?

— Мы не знали, что ты можешь вмешиватьсянепосредственно, — сказала Полгара.

— Я иногда немного подталкиваю события, иногда немногонамекаю. Если вы покопаетесь в памяти, то вспомните кое-какие из этих намеков.

— Знает ли об этом мальчик? — спросила она.

— Конечно. Мы немного поговорили об этом.

— Много ли ты ему сказал?

— Столько, сколько он может пока понять Не тревожься,Полгара, я не причиню ему вреда Теперь он понимает, как это все важно. Онзнает, что должен готовиться и что у него мало времени. А теперь, я думаю, вамлучше уехать отсюда. Присутствие толнедрийской девочки доставляет Маре глубокоестрадание.

Тетя Пол, казалось, хотела сказать что-то еще, но взглянулана рыдающего неподалеку бога и, кивнув, двинулась прочь из развалин, увлекая засобой остальных.

Когда Гарион и господин Волк сели в седла и двинулисьследом, старик заговорил:

— Может быть, мы можем поговорить по дороге. У менямного вопросов.

— Он ушел, дедушка, — сказал Гарион.

— Ох, — с явным разочарованием отозвался Волк.

Солнце уже садилось, когда они остановились заночевать врощице примерно в миле от Map Амона. Покинув город, они уже не встречалипризраков изуродованных людей. Накормив остальных и уложив их спать, тетя Пол,Гарион и господин Волк уселись у маленького костерка. С тех пор как послеразговора с Марой другое сознание оставило его, Гарион все глубже и глубжепогружался в сон.

— Можем мы поговорить с… с другим? — спросил Волкс надеждой.

— Его здесь сейчас нет, — отвечал Гарион.

— Значит, он не всегда с тобой?

— Не всегда. Порой он отсутствует месяцами — иногдадаже дольше. На этот раз он пробыл долго — с тех самых пор, как сгорел Эшарак.

— Когда он с тобой, где он именно? — спросилстарик с любопытством.

— Здесь, — Гарион постучал себя по голове.

— Ты бодрствовал с тех самых пор, как мы въехали вМарагор? — спросила тетя Пол.

— Не то чтобы бодрствовал, — отвечалГарион, — Часть меня спала.

— Ты видел призраков?

— Да.

— Но они тебя не пугали?

— Нет. Некоторые удивляли, от других мне становилосьтошно.

Волк быстро посмотрел на него.

— Теперь бы тебе не стало тошно, так ведь?

— Нет. Наверное, не стало бы. Правда, сперва ядействительно что то такое чувствовал, но теперь перестал.

Волк внимательно посмотрел на огонь, словно подыскивая словадля следующего вопроса.

— Что этот другой в твоей голове сказал тебе, когда выбеседовали?

— Он сказал: что-то случилось давно, чему не следовалослучаться, а я должен это исправить. Волк издал короткий смешок.

— Лаконично сказано, — заметил он. — Объяснилон, как это произойдет?

— Он не знает. Волк вздохнул.

— Я надеялся, что мы получили небольшое преимущество,но похоже, это не так. Оба пророчества остаются в силе.

Тетя Пол посмотрела на Гариона в упор.

— Как ты думаешь, когда ты проснешься, ты сможешь этовспомнить?

— Полагаю, да.

— Тогда слушай внимательно. Есть два пророчества, и обаведут к одному и тому же событию. Гролимы и прочие энгараки следуют одному, мы— другому. Пророчества эти имеют разное завершение.

— Ясно.

— Ничто в одном пророчестве не исключает ничего изсодержащегося в другом до того, как они соединяются в этом событии, —продолжала она. — Дальнейший ход дела будет зависеть от того, что именнопроизойдет. Одно из пророчеств сбудется, другое — нет. Все, что случилось уже,и все, что случится еще, сойдется в этой точке и станет едино. Ошибка будетисправлена, и Вселенная двинется по тому или иному пути, как если бы толькоэтим путем все шло изначально. Единственная разница состоит в том, что нечтоочень важное не произойдет, если мы потерпим крах.

Гарион кивнул. Он внезапно почувствовал сильную усталость.

— Белдин называет это теорией конвергентныхсудеб, — сказал господин Волк. — Две равновероятные возможности.Белдин иногда бывает очень высокопарен.

— Это не столь уж редкая слабость, — сказала емутетя Пол.

— Я бы очень хотел поспать, — сказал Гарион. Волки тетя Пол переглянулись.

— Очень хорошо, — сказала тетя Пол. Устроив егопоуютнее и укрыв одеялом, она положила холодную руку ему на лоб.

— Спи, мой Белгарион, — прошептала она. И онуснул.