И ещё одна неприятность. Скорее всего, теперь Злобин будет собирать на меня досье. Впрочем, высока вероятность, что это досье существует с нашей первой встречи или даже появилось ещё раньше…

А вот у меня на него досье нет… Мне бы сейчас ой, как пригодился какой-нибудь прыткий хорёк типа Поварёнка, да только где он сейчас… Иных уж нет, а те далече…

— Леонид Юрьевич, — прерываю я тишину. — А какая судьба ждёт нашего общего дружка Кухарчука?

— Незавидная, — улыбается он. — Незавидная. В любом случае, в «конторе» он больше работать не будет.

— Хех. Работать в «конторе»? Шутите? Я имел в виду, в расход его не пустят?

— Нет. Я даже не уверен, что суд будет. Хотя, это зависит от интересов других игроков. Сейчас в нём никто не заинтересован. Так что, шансов, вообще-то мало у него. Судить, наверное, будут… А чего? Жалеешь его или, наоборот, крови его желаешь?

— Да, леший с ним, — качаю я головой. — Просто спросил. Я вот, что сказать хочу. Я ведь вас, как родственника люблю, как старшего брата или дядюшку.

Как ни странно, в этом есть доля истины…

— Хорошо, что не дедушку, — расплывается он в улыбке.

— Нет, правда. Я не знаю, почему вы так расстроились. Ну, не сказал я вам, так я объяснил уже. А то, что Андропов в курсе, это ничуть нам не мешает. Я отказываться ни от чего в данный момент не планирую. В смысле, ни от каких наших с вами дел. Как там оно получится в итоге неизвестно, изменит он что-нибудь или нет… Так что резервный фонд не повредит.

— И для чего он мне будет здесь нужен? — пожимает плечами Злобин. — Твой резерв. Если наш развитой социализм рухнет, как ты говорил, то мы получаем шанс построить нормальную жизнь, как во всём развитом мире. И бабки тогда пригодятся. А если с твоей помощью Андропов его реформирует, то на кой хер мне здесь будут нужны все эти деньжищи, если их использовать нельзя будет? Придётся рвать за кордон. А я бы не хотел. Лучше бы дома остаться. Понимаешь ты меня? Нахер социализм! Туфта и обман.

— Если с реформами всё пойдёт, как надо, то никуда рвать ненужно будет. Тут будет рай на земле. И без частной собственности мы не обойдёмся. Помогите мне построить прекрасную Россию будущего, а не ускорить её падение. Если вы конечно не агент Бжезинского.

— Тьфу на вас, — щерится он. — Бжезинского приплетать не нужно. Но прояснить кое-что стоит. Как это ты строишь прекрасную Россию будущего, если на сегодняшний день тыришь столько, что бывалые и умудрённые опытом хапуги диву даются?

— Ну… — говорю я и отпиваю коньяк. — Изначально план был такой. Сначала заработать баблища. Разумеется, криминальным способом, поскольку других не имеется в принципе. Тут сделаю оговорку. Когда я говорю, что свою долю награбленного собираюсь вернуть в экономику, это не значит, что я презрительно отношусь к вашим планам, какими бы они ни были. Это ваш личный выбор и он не повлияет на моё к вам отношение.

Вообще-то, повлияет, но говорить об этом сейчас совершенно ни к чему.

— Вот, — продолжаю я, пока Де Ниро внимательно рассматривает янтарную жидкость в своём бокале, — заработать как можно больше. Причём, частная армия мне нужна не столько для охраны бизнеса, сколько для борьбы с блатными. Эта ветвь власти должна исчезнуть, от неё надо избавляться. Тут двух мнений быть не может. Ну и… да, вернувшись в это время, я знал, как будут развиваться события, но изначально не предполагал, что буду иметь возможность изменить их. Поэтому планировал после наступления момента, когда с помощью денег можно будет влиять на политику государства, влиять на политику государства. С миллиардами и с собственной армией. Видите, рассказываю, как на духу, ничего не скрываю. Андропову, кстати, это знать не нужно.

Де Ниро кивает, но ничего не отвечает.

— Вот, — продолжаю я. — Если не успею предотвратить распад, то, хотя бы, Россию не дам разворовать. Стану, например, советником президента и покажу всем кузькину мать. Я сейчас говорю с известной долей условности, разумеется, просто обозначаю суть идеи. Понимаю, выглядит она наивно, может быть даже глупо, но ничего лучшего на тот момент мне в голову не пришло. А вот теперь ситуация значительно изменилась. Мы с вами уже добились впечатляющих финансовых успехов. Да ещё и Андропов возник на блюдечке с голубой каёмочкой. Так что, по-вашему, мне нужно было плюнуть на этот шанс? Разумеется, нет. Но, самое важное, к чему, собственно, я всё это веду, вам-то, лично вам этот новый поворот не несёт никаких угроз. Вы по-прежнему идёте по пути к серьёзному личному богатству и повышению влияния. А если всё получится удачно, сможете претендовать на ключевые позиции в государстве и возможность инвестировать свои несметные накопления с последующим получением баснословной прибыли. И что, скажите мне, в этом плохого?

— Плохого ничего, но и понятного тоже мало. Уверенности нет. И, опять же, зачем довольствоваться малым, если мы можем получить всё? Вообще всё! Твою мать, всю страну, империю, бляха-муха, одну шестую часть суши!

— Ну, что вы говорите, как? Таких, как мы будет много. А вдруг есть ещё те, кто знает будущее?

— А есть такие? — хмурится он и улыбка превращается в подозрительную и недоверчивую гримасу.

— Если произошло однажды, кто может гарантировать, что не случится снова?

Он ничего не отвечает. Сообщать ему о Мурашке я желанием не горю. Новая жизнь у ребёнка всё ж таки, жить да жить ещё…

Вечер заканчивается так же, как и начался — томлением и мыслями, не способными вылиться во что-то реальное и осязаемое. Можно считать, супруги после тридцати лет совместно прожитой жизни немного поплескали друг на друга из болота неудовольствия, но ничего не решили и всё оставили, как есть, ибо, как говорил великий комбинатор, ибо…

Ибо вдвоём душно, а порознь слишком уж хлопотно и, блин, нахрен эта суета нужна, вообще… Это, как я и Катя, моя жёнушка, в не слишком отдалённом будущем. Вот, теперь её место занял Злобин. Хорошо, что у меня есть кое-кто помоложе и попривлекательней…

Де Ниро уходит в ночь и зияющую неопределённость близкого будущего, так и не предложив низложить, убить и растерзать председателя КГБ. К счастью для нас обоих. Может,