— Будь осторожен, — повторила Лаура, не зная, услышал ли ее Джек. Он снова исчез в темноте.

Кажется, прошла целая вечность. Лаура дважды слышала, как Джек выругался, а потом что-то упало в шахту. У девушки замерло сердце, но потом она поняла, что это, должно быть, ее ручка с фонариком.

Наконец Джек вернулся в лифт.

— Прости. Я пытался открыть заслонку вентиляционного люка, но ничего не вышло. Слишком крепко закрыта. — Джек уселся на пол. Его джинсы были в грязи, футболка разорвана. — И я должен тебе ручку с фонариком. Твою уронил в шахту.

— Забудь о ней. — Внезапно Лаура заметила, что лоб Джек рассечен. И все сразу утратило для нее значение, даже то, что они застряли в чертовом лифте. Ее заботило лишь то, что Джек поранился. — У тебя кровь. — Девушка потянулась к кейсу, в котором всегда держала бумажные платочки.

Джек потрогал лоб и, когда отнял руку, удивленно посмотрел на испачканные кровью пальцы.

— Наверное, ударился сильнее, чем думал. Я мало что видел, когда уронил фонарик.

Лаура прижала порез салфеткой, чтобы остановить кровь.

— Подержи, — попросила она. — У меня в кейсе есть пластырь.

— Если у тебя и аспирин найдется, я был бы тебе очень благодарен. Голова раскалывается.

Девушка нашла и аспирин, который тут же дала Джеку вместе с бутылкой воды, которую захватила с собой из кабинета. Она как можно лучше промыла порез и заклеила его пластырем. Потом села на пол рядом с Джеком.

— У тебя будет шишка, а может, и шрам останется, но думаю, швы не понадобятся.

— Значит, можно не волноваться, что я буду похож на творение Франкенштейна, а?

Лаура знала, что Джек пытается шутить. Но у нее не было настроения смеяться. Она чувствовала себя виноватой в том, что Джек поранился.

— Прости. Мне не следовало заставлять тебя лезть в шахту.

— Эй, ты же не держала у моего виска пистолет.

— Но ты полез туда только из-за меня. — Лаура погрустнела. Ведь он мог свалиться в шахту или еще что-нибудь.

Джек взял ее за подбородок и заставил взглянуть на себя.

— Это всего лишь царапина, Лаура.

— Но…

Мужчина приложил палец к ее губам.

— Я в порядке.

— Уверен?

— Вполне, — соврал Джек. Он чувствовал себя так, будто кто-то огрел его обухом по голове. Но Лаура выглядела такой виноватой и расстроенной, что он не стал говорить ей об этом. В попытке отвлечь ее, мужчина спросил: — У тебя в кейсе не завалялось случайно каких-нибудь конфет? Я не обедал и теперь умираю с голоду.

Лаура вспомнила о шоколаде и вафлях. Она спрятала их в кейсе на всякий случай и теперь обрадовалась, что так поступила.

— У меня нет стаканчиков, но, если не возражаешь, можем пить воду из одной бутылки.

Следующие несколько минут они молча ели и пили.

— Каково это, иметь такую большую семью? — первым нарушил тишину Джек.

— Это безумие. И это чудесно.

Как и надеялся Джек, Лаура потихоньку начала расслабляться, когда стала рассказывать ему о своих многочисленных родственниках и о том, как она проводила каждое лето в Новом Орлеане у дедушки.

— Хлое говорит, что мы как цыгане. В каждом штате у нас есть родственники. Но я не против. Мне всегда хотелось иметь большую семью. Каждый раз, когда мои родители вступали в брак, я получала новых родственников.

— А что происходило после разводов? Не обидно терять вновь обретенных родных?

Лаура усмехнулась.

— Но я никого не потеряла. Мы с Хлое думаем, что если родители разводятся, это не повод прекращать общаться с остальными. По последним подсчетам, у меня пятнадцать бабушек и дедушек и одиннадцать братьев и сестер.

— Да уж, внушительная семья.

— А у тебя?

— Мой отец умер десять лет назад, — коротко ответил Джек. Но, по правде говоря, Самюэль Хоук умер задолго до этого. Он перестал жить в тот день, когда Николь ушла от него к Эдварду Петерсону.

— А твоя мать?

— Она бросила нас, когда мне было шесть лет. Снова вышла замуж, и у нее теперь другой сын. Я не часто видел ее после развода родителей.

— Вы близки с братом?

— Едва ли можно так сказать. Он мой сводный брат. Между нами никогда не было братской любви. Наоборот. Мы ненавидим друг друга.

— Но почему?

— Полагаю, по большей части из-за развода родителей. Нелегко наблюдать, как любимые люди оскорбляют друг друга и принимают эгоистичное решение, которого ты не понимаешь.

— Если не хочешь говорить об этом, я пойму.

При других обстоятельствах Джек ни за что бы не рассказал ничего этого Лауре, но, глядя на нее сейчас, он почувствовал, что может разделить с ней свои переживания.

— У моего отца была строительная компания. Небольшая, но денег на жизнь хватало. Потом он подписал два крупных контракта на строительство отеля и делового центра. Эта сделка должна была принести хорошие деньги. Она сделала бы нас богатыми. Но отцу нужны были деньги на страховку. Он обратился к своему старому другу, который уже добился успеха в недвижимости. И тот согласился дать деньги в обмен на половину компании.

— И твой отец пошел на это.

— Да. Все шло отлично около полугода. Но отцу приходилось часто ездить в командировки по бизнесу. А моя мать не любила одиночества. Партнер отца все чаще оказывался рядом. А вскоре ему стало мало доли в компании отца. Он захотел забрать и его жену. Маму не пришлось долго уговаривать. Она легко променяла одиночество на роскошную жизнь и развлечения.

— А как же ты? Она просто оставила тебя?

— Я не мог бросить отца. Я был нужен ему, — пожал плечами Джек. — Кроме того, у маминого богатого нового мужа остался сын от первого брака немного старше меня. Мама всегда уделяла ему внимание, даже когда была еще замужем за отцом, потому что жалела его. После свадьбы она усыновила его. Так что можно сказать, мама променяла меня на брата.

— Но ты ведь не перестал быть ее сыном.

— Мой сводный брат так не считает. Когда бы я ни приехал, он всем своим видом показывает, что ему неприятно мое присутствие. Да и мне не очень нравится навещать их. Я не вписываюсь в их семейную идиллию. — Джек помолчал. — Когда отец продал им свою долю, мы переехали в Нью-Йорк. Визиты к маме стали реже, пока вовсе не сошли на нет. Мы не виделись и не разговаривали уже много лет.

— Мне очень жаль, Джек. — Лаура накрыла его руку своей ладонью. — Значит, это из-за мамы ты так стремился разбогатеть.

— Да, — признался мужчина. — Надеялся, что, если мне удастся стать богатым и знаменитым, мама вернется. Глупо, да?