— Раз в день. Он приходит к трем часам, они с ней остаются наедине, а я в это время пью чай.

— Очень великодушно с его стороны. — Дженис прибыла как раз в это время, и теперь, когда узнала, почему он оставил ее, сочла его отсутствие за чаем весьма трогательным.

Миссис Пул согласно кивнула:

— Он очень ей предан.

Похоже, он действительно любит свою бабушку.

— Так что же все‑таки это за послание? — Дженис уже начинала терять терпение. — А то, наверное, мне пора спуститься к ужину.

— Я с‑сама ничего не поняла, но ее величество с‑сказала… — Сиделка мгновение поколебалась. — Она с‑сказала, что вы должны говорить «нет». И что ес‑сли проигнорируете ее с‑совет, то вы полная дура.

Дженис почувствовала, как у нее отвисла челюсть — видно, слишком долго общалась с Изобел, — и быстро закрыла рот.

— И это все?

Сиделка утвердительно кивнула:

— Причем очень на этом настаивала. Прежде чем снова заснуть, все твердила: «Нет, нет, нет».

Дженис едва не стало дурно, но она ухитрилась спокойно улыбнуться, прощаясь с миссис Пул.

Сиделка, разумеется, ее улыбку проигнорировала.

— Боже милостивый. — Изобел в изумлении уставилась на Дженис. — Она свистит, как птица, весь день напролет, а выглядит так, что вызывает оскому, как лимон. Вы хоть поняли, в чем суть ее послания, миледи?

— Думаю, да. — Дженис оперлась спиной о дверь. Все ее тело ныло от напряжения. — Вдовствующая герцогиня сказала, что есть только один способ завоевать герцога, но уснула, прежде чем открыла какой.

— Скажите ему «нет», — произнесла Изобел драматическим шепотом. — Как мудро с ее стороны. Все знают, что герцогу нужно говорить «да». Чего бы он ни пожелал, он это получит.

— Вот именно. — Дженис судорожно сглотнула, пытаясь подавить тревожный спазм в желудке. — Не то чтобы это имело значение… Я не стремлюсь завоевать герцога. Я здесь ради вдовствующей герцогини.

— Но, миледи, почему бы вам все же не попытаться покорить герцога? Только представьте себе… вы можете стать герцогиней.

Дженис оттолкнулась от двери и принялась выписывать круги по роскошному красному обюссонскому ковру перед камином.

— Я уже говорила тебе, Иззи, что выйду замуж только по любви… если вообще выйду.

— Но подумайте, каково это будет, — настаивала Изобел, — когда все эти завистливые курицы, которые считали вас неприметной этакой серой мышью, лопнут от злости. Им придется изображать радость, а вы будете им лишь снисходительно кланяться, если захотите.

Дженис вздохнула:

— Должна признать, кое‑что мне действительно принесло бы удовлетворение на несколько мимолетных секунд, но мелкая месть подобного рода не слишком веская причина провести всю жизнь с мужчиной, которого не любишь.

— Даже если он богат?

— Да, Иззи, даже в этом случае. — Дженис похлопала служанку по руке. — Я знаю, ты желаешь мне добра, но поверь: не все решают деньги.

— В самом деле? — с недоверием взглянула Изобел на хозяйку.

— Уверена. Мне кажется, что только любовь может по‑настоящему все исправить.

— Ну, если так, — коротко рассмеялась Изобел, — тогда я никогда не стану богатой.

— Неизвестно, кому что готовит будущее. Кроме того, я не способна отказать, если кому‑то нужна помощь. Думаю, это из‑за того, что я жила в большой семье, где всегда приходилось искать компромисс.

— Вы и вправду очень покладисты, миледи, — согласилась Изобел. — Возможно, слишком отзывчивы и добры.

— Нельзя быть слишком доброй.

— Не знаю, мисс. Я помню, как дрессировщики в цирке хлестали тигров кнутами. Если бы звери их слегка не побаивались, то могли бы и сожрать.

— Я не собираюсь никого хлестать кнутом, но и проглотить меня никому не позволю. Обещаю.

Они обменялись мечтательными улыбками.

— Ну ладно, пора идти. — Дженис еще раз взглянула в зеркало, но не увидела никаких скрытых амбиций, хотя вдовствующая герцогиня — в образе королевы — была, похоже, уверена, что они есть. — Пожелай мне удачи.

— Она вам не понадобится: вы знаете секрет.

— Ты права, — кивнула Дженис. — Полагаю, что знаю.

«Скажи «нет»».

Сказать «нет», и если вдова права, то весь мир скоро будет принадлежать Дженис. Расцветет ли дочь швеи чудесным образом здесь, в деревне — как мечтала ее мать, — покажет время.

По дороге в красную гостиную Дженис заблудилась. Ей казалось, что коридор, по которому она шла, ведет к лестнице, но вместо этого очутилась в просторном зале — портретной галерее. И тут же ее внимание привлек потрясающий портрет. Это было изображение прекрасной леди с совершенно необыкновенными глазами — они так сияли, что казались живыми.

«Она наверняка влюблена», — подумала Дженис. Такой же взгляд, полный любви и света, она видела у Марши. И у мамы.

Девушка задумалась: может, это портрет вдовствующей герцогини в молодости? Платье вроде бы примерно тех времен.

Дженис повернула назад с твердым намерением отыскать путь к лестнице — просто, видимо, пропустила нужный поворот, — как вдруг обнаружила восхитительную маленькую гостиную с огромными окнами, перед которыми располагались три мягких кресла с подголовниками. Обогнув кресла, девушка подошла вплотную к окну, и ее обдало волной холодного воздуха, когда взглянула на засыпанный снегом сад.

Она еще раз порадовалась за Эсмеральду, которой больше не придется трястись от холода там, снаружи, да еще и со щенками.

«И это все благодаря мистеру Каллахану», — невольно подумалось Дженис, и она попыталась представить себе, чем он сейчас занимается: беседует с Оскаром, присматривает за Эсмеральдой или… вспоминает о ней?

Нет. Следует держать в узде свое слишком живое воображение. Этот грум ей даже не нравится. Да и как может нравиться мужчина, который предупреждает, что следует держаться от него подальше? И она ему тоже совсем не понравилась: он ясно дал это понять, — а Эсмеральде помог вовсе не ради Дженис. Разве необходимо лишний раз говорить об этом?

Нет. И это доказывает, что ему совершенно на нее наплевать: просто нравится с ней целоваться. Как и ей с ним.

Подумав так, Дженис решила, что потрясающий в своей первозданности пейзаж за окном заслуживает ее внимания гораздо больше, чем мистер Каллахан, поэтому задержалась возле окна еще на некоторое время. Погрузившись в среднее кресло, она подобрала под себя ноги, подперла подбородок ладонью и устремила взгляд в окно, за которым заходящее солнце окрашивало вершины деревьев в оранжевый цвет. Закрыв на несколько секунд глаза, девушка позволила себе мысленно перенестись…