Все вставало на свои места.

Просто абзац.

Теперь вся картинка складывалась в единое целое без сучка и задоринки, и она, бляха, была дерьмовой. Очень дерьмовой.

Это единственная причина, почему отец мог взять ее под свое крыло. Он знал, что она беременна. Беременна от меня. Вот почему она так испугалась, увидев на похоронах. Она-то помнила перед кем ноги раздвигала, не забыла.

Хлестнул себя по морде, заставляя мозги работать быстрее.

Это малая, получается, моя?…

Черные глаза фантомом запульсировали перед лицом: кудряшки эти, нос кнопкой. Вот почему она так похожа на отца. Потому что моя! Это моя дочь!

— Бляяяя, — прошипел, растирая морду руками. — Катя, Катя, ну ты и…

Как и думал, она была стопроцентной матерью, закрутилась коршуном над своим ребенком, спасая от спрятанных в шкафу скелетов. Она от меня ее прятала, врала и прятала, чтобы я не узнал. Насрать ей на деньги, насрать на дом, она за малую бьется, не хочет, чтобы я был.

Ревность больной волной затопила голову.

Значит, с отцом моим — так пожалуйста! Ей какая разница, перед кем ноги раздвигать, если ее кормят, поят и одевают, как и малую, которая, кажется, была счастливым ребенком. А чем я хуже?!

Повернул в замке ключ зажигания и вырулил на трассу, возвращаясь домой.

Найду, поскуду — так трахну, что мозги из башки вытрясу!

Добрался за считаные минуты, наловил штрафов, но было срать. Я хотел заглянуть в ее глаза, увидеть тот страх, что придет к ней, когда до Кати дойдет — я все узнал.

Не разуваясь, прошелся по пустому дому. Наткнулся на горничную, которая вышла попить воды, только поднявшись с кровати. Уже почти восемь утра, и солнце начинало потихоньку вставать.

— Ася, где Катя?

— Катерина Андреевна? — выпучив глаза как бестолковая курица, переспросила она. — Так она уехала. Попрощалась со мной, сказала, что больше не увидимся…

Договорив, женщина трясущейся рукой опустила пустой стакан на столешницу и попятилась. Неудивительно. Я мог представить, как у меня харя от гнева перекошена.

Убежала. Попрощалась. Даже выдохнула, наверное.

Рано, Катя, рано.

Развернувшись на пятках, выбежал обратно на парковку, вновь завел свою машину и поехал к единственному месту, где можно ее поймать.

Я еще тебя достану. И верну свою дочь.



— Все, малышка, сейчас сходим в банк, и мы поедем с тобой на море, — пообещала я, целуя сладкие щечки моей девочки.

Она выглядела уставшей и сонной. Оно и понятно.

Мне пришлось вновь поднять ее с постели, чтобы увезти из этого дома. Единственное, чем я себя успокаивала, так это тем, что все это закончилось. Мы просто уедем, забудем о существовании Руслана и будем жить своей жизнью. Пусть горит огнем этот дом и наследство, оно мне не нужно.

— Мама, а Руслан к нам приедет? — ковыряя пальчиком рисунок на своем платьице, спросила она.

— Нет, малыш. Руслан с нами не поедет. У него свои дела, больше мы его не увидим.

Полинка промолчала, разочарованно мотнув темными кудряшками.

Если бы ты знала, малышка, если бы могла понять, что происходит…

— Пойдем.

Вытащив дочку с детского кресла, расплатилась с таксистом, который помог мне вытащить чемоданы из багажника. Седой мужчина, насквозь пропахший потом, молча кивнул, взяв из моих рук помятую наличку, и сев в свою «Киа», уехал.

Благо двери банка уже были открыты, и сонные сотрудники лениво шлялись по отделу, приходя в себя. Заметив первого клиента, девушка у входа нацепила на лицо вызубренную рабочую улыбку:

— Доброго утра, чем я могу вам помочь?

— Я пришла забрать наличные, их должны были сегодня подготовить для выдачи.

— Да, да, конечно. Проходите, я приглашу администратора.

Пригласив нас в небольшую будочку, сотрудница умчалась на поиски своей начальницы, а я погладила дочку по волосам, прижимая к груди и расслабленно выдыхая.

Боже, неужели все закончилось? Поверить не могу.

Мысленно я уже уезжала из города, радостно предчувствуя, как вдохну полной грудью, зная, что Руслан в моей жизни больше не появится. Мне, конечно, еще будет нужно некоторое время, чтобы не трястись от страха, что он передумает, но что-то мне подсказывало: это не про Руслана.

Он уже решил для себя, кто я: шлюха, содержанка, лгунья. Он не станет менять свое мнение, только если ему не ударит в голову что-нибудь…

Нужно первым делом купить телефон и позвонить Лидии. Хотя с ее помощью исчезнуть у меня не получилось, но я была благодарна женщине за поддержку, особенно учитывая, что я ее не ждала. Она наверняка волнуется.

— Добрый день, — в узеньком окошке кассы появилась недовольная физиономия той самой женщины, что забрала мое заявление на вывод средств со счета. — Подпишите здесь, здесь и здесь.

Дрожащими пальцами я ставила свою подпись на свеженапечатанных бланках, и отложив привязанную к столу ручку, вернула документы женщине. Она внимательно проверила все ли правильно и, кивнув самой себе, выложила в контейнер перед собой аккуратные пачки купюр.

— Ваши деньги. Советую нанять охрану.

— Спасибо, — хрипло бросила я, запихивая их в пузатую сумку.

Вот, наш шанс на нормальную жизнь! Уже скоро, совсем скоро!

— Все, малыш, пойдем. Сейчас поедем в аэропорт и полетим на самолете.

— Правда? — восторженно спросила Полинка, высоко задрав голову и сжимая теплой ладошкой мои пальцы. — На настоящем?

— На настоящем. Ты же не испугаешься?

— Нееет, — уверенно протянула она. — Я бы хотела полетать.

— Значит, решено. Сегодня же улетим…

Слова застряли в горле стальным комком.

Открыв дверь из банка, взглядом сразу же зацепилась на темный силуэт у начала ступеней и перекошенный от злости рот.

Руслан.

Он стоял как вкопанный, и заметив меня в дверях, напряженно повел плечами, опуская глаза и целенаправленно разглядывая Полину.

В темных омутах что-то трескалось, ломалось и горело как руины разрушенных городов.

Он все понял.

— Руслан! — радостно всплеснула Поля, и вырвавшись из моей руки, бросилась навстречу к наклоняющемуся мужчине.

Подхватив ее на руки, он позволил моей дочке обнять себя за шею и аккуратно накрыв ее маленькую макушку широкой ладонью, сильнее прижал к себе, глядя прямо на меня.

Он готов был убивать прямо сейчас. Разорвать, как бешеный пес, растрепав на кровавые лохмотья. Вдавить меня в асфальт, вырвав все органы и развесив их на стенах, как предупреждение для других.