– Как же они раскручивали людей? – не выдержал я, уже в который раз, дивясь неистребимой человеческой глупости.

Казалось, после всевозможных надувательств перестроечной поры у граждан надолго отобьют охоту к участию в подобных спектаклях! Однако новое время, по-видимому, требовало новых жертв.

– Обещание приблизить к элите – отличная приманка! – охотно пояснил Иващенко. – Людям под аплодисменты сообщали, что теперь они – члены одной большой семьи и уже скоро ни в чём не смогут себе отказывать. Естественно, важным было и то, что новички приходили в «Титан» по совету родственников и друзей.

Иващенко принесли окрошку и он, не ожидая приглашения, сразу взялся за ложку. Глядя на его уверенные действия, я тоже придвинул к себе тарелку.

– У этих сволочей, наверняка, были квалифицированные психологи и социологи, – продолжил, между тем, мой информатор. – Скорей всего, они применяли на своих собраниях нейролингвистику или просто подсыпали в напитки и еду какую-нибудь гадость. Иначе, с какой стати, вполне приличные люди затем мыкались ночью по знакомым, чтобы собрать деньги на первый взнос?!

Я хмуро кивнул, почти механически перемалывая зубами свой бифштекс. Странное дело, мне никогда не удавалось получать удовольствие от еды, во время выслушивания какой-нибудь гнусной истории!

– А что власти? – задал я банальный, но неизбежный вопрос.

– Власти?! – с издёвкой повторил Иващенко, забыв на время про свою окрошку. – Конечно, поначалу, когда люди понесли жалобы и заявления, за дело взялись и мы, и эфэсбэшники. Аресты, обыски, в общем, всё, как обычно. Кстати, во время шмона в титановском офисе нашли юридический отчёт, в котором дотошно анализировались ошибки основателей прежних пирамид. Любопытная, между прочим, штука… Там-то и была рекомендация собирать деньги по принципу дарения, чтобы избежать конфликта с законом! Ну, а потом…

– Что, очередные неувязки в родном законодательстве?

– Точно, будь оно трижды ладно! – сокрушенно кивнул Иващенко. – За дело взялись классные адвокаты. В результате – задержанных отпустили, сняли арест со счетов, а уголовное дело быстренько прикрыли из-за невозможности доказательства в суде состава преступления!

– Вот вам и триумф правосудия! – резюмировал я этот печальный рассказ. – На какую сумму надули граждан?

– Миллиона на полтора «зелёных», не меньше, – скорбно откликнулся собеседник, застыв над остатками своей окрошки. – Через «Титан» эти умники успели пропустить десятки тысяч людей из города и области.

– Деньги, разумеется, уплыли за рубеж? – это был почти риторический вопрос.

– Ага, в благословенную Швейцарию… Мать их так! – ругнулся Иващенко.

Пора было возвращаться к главному персонажу этой истории, и я напомнил о Фенькине.

– А что Влад?! – хмыкнул любитель окрошки. – Фенькин в последние годы развернулся на полную, благо, в карманах осталось, чем побренчать! К слову, все последующие сделки он оформляет только на жену.

– Послушайте, по-вашему, Фенькин мог всё слепить собственноручно?

Иващенко на минуту задумался.

– Вы не хуже меня знаете, что для раскрутки пирамиды нужен приличный капитал, а у Влада до девяносто восьмого года была лишь пара киосков по торговле спиртным да небольшой мебельный кооператив. Насколько мне известно, Фенькин пользовался мощной поддержкой москвичей, которые регулярно наезжали сюда для координации действий. Не удивлюсь, если услышу, что закрытое уголовное дело – их заслуга.

Я бы тоже этому нисколько не удивился, тем более, что почти наверняка мог назвать имя фенькинского благодетеля, который вытащил этого субъекта в новоградские князья!

За разговором мы незаметно опустошили свои тарелки. В кафе было душновато, и Иващенко предложил прогуляться.

Когда я расплачивался за обед, меня смутила смешная величина выставленного счёта, но потом я вспомнил, что нахожусь вдали от столицы.

После того, как мы вышли на улицу и затем побрели по тенистой стороне в направлении проспекта Ленина, главной городской магистрали, я продолжил разговор о Фенькине.

– Странно, что он не уехал из города, где, наверное, обобрал каждого десятого, – поделился я мыслями вслух, но Иващенко не разделил мои сомнения.

– Такие как Фенькины, сейчас на гребне волны, а хозяева жизни сами выбирают, где лучше жить, – безрадостно заявил он. – Если бы Влад ездил на работу в троллейбусе и ходил за покупками на рынок, его бы уже давно здесь четвертовали, даже, несмотря на охрану!.. Правда, на всякого умника обычно всегда найдётся другой, похитрее! – вдруг добавил он с ухмылкой.

– Что вы имеете ввиду? – вмиг насторожился я, глянув на собеседника.

Кажется, Иващенко специально приберёг самое интересное на десерт и теперь, словно хороший актёр, тянул паузу.

– Полгода назад Фенькина кинули на очень солидные бабки… – Иващенко сообщил об этом негромко, но каждое его слово отозвалось у меня в ушах, словно щелчок кнута – звонко и отчётливо.

Несколько секунд он молча наслаждался моей реакцией на услышанную новость, которую я воспринял почти, как дождь после долгой засухи.

«А это уже занимательно, – пронеслось у меня в голове. – Фенькинская драма вполне могла коснуться и Гнединых!».

– Кому же это удалось? – мой вопрос вряд ли был оригинальным, но Иващенко не стал придираться.

– Хрен его знает! – просто ответил он. – По моим сведениям, Фенькина надули на триста или четыреста тысяч баксов и последние месяцы он, как ненормальный, носится в поисках обидчиков…

– Он обращался в милицию?

Иващенко чуть не расхохотался.

– Куда там! Среди ментов немало тех, кого Фенькин в своё время наколол и, кроме того, не в его интересах официально засвечивать такие суммы.

К сожалению, подробностей этой удивительной истории Иващенко не знал.

– Артём, вам знакома фамилия Гнедин?

Пытаясь отыскать в памяти одно-единственное слово, Иващенко замедлил свой, и без того небыстрый, шаг.

– Кто это? – нахмурившись, спросил он, когда вскоре понял тщетность собственных усилий.

– Ваш земляк, который стал московским банкиром. Притом, довольно крупным…

Очевидно, подсказка помогла, потому что уже в следующую минуту иващенковскую физиономию озарила улыбка.

– Ах, вот вы о ком! – протянул он. – Ушлый малый!

Иващенко заявил это с таким видом, словно двух слов вполне хватало и я могу быть удовлетворён этой глубокой и всесторонней оценкой человека.

В отличие от него, я так не думал:

– Почему, ушлый?

Шаг опера стал гораздо увереннее.

– Году в девяносто третьем – девяносто четвёртом, этот Гнедин отыскал на здешних болотах «мессер» времён войны и толкнул его немцам за солидный куш! Уметь надо, – добавил он, то ли с восхищением, то ли с едва заметной завистью.