нее был только один вопрос, когда: при свете солнца или луны?»

Дин выехал за пределы долины и понесся по шоссе.

– Он поручил отцу меня подготовить. Отец, не вдумываясь, или не понимая, замкнул ее психику, как обычно, на мой голос, произнеси я хоть звук и у Нади навсегда образ мучений был бы запечатан со мною. Зачем? Не проще бы было ее просто убрать? Но я дал право первого голоса Басу, а Бас не подходит на роль садиста, она его не знает, и потому я остался у нее навсегда, как Дин…, которого она любит. Да, она меня любит, вот ключ ко всему. Дед, манипулируя сыном, подбирается к внуку через Надю…, Зачем? Музыка…, музыка, вот где для деда…, ему нужен музыкант! – Дина пробил холодный пот, – все, только для того, чтобы добраться до этого музыканта? А Надя его нашла, может быть совершенно случайно…, но не могут происходить случайности, нет им места в их системе. Дед убирает со своего пути всех: и отца, и теперь Дина, ему по какой-то причине необходим третий голос – этот вот неведомый музыкант, звучание которого записано на флешке, лежащей в его кормане. Обмен на нее: я нахожу музыканта, тот освобождает Надю и тем самым дед получает доступ к нему, только так, по какой-то причине дед может до него добраться только так… и опять…, Зачем?

Через некоторое время шоссе опустело, – Приехали, – он доехал до первого поворота направо, свернул и поехал по грунтовой дороге. Выехав на большую поляну, он вышел из машины и направился к вертолету, ждущим его. На аэродроме он пересел в ждущий его самолет, потом снова вертолет и вот наконец-то в машине они поднимаются по серпантину лесной, узкой, горной дороги. Подъехав к небольшому старинному особняку, стоящим неподалеку от горного озера, Дин вышел из машины и один без сопровождения пошел по знакомой дорожке в особняк.

Дин вошел без стука в кабинет, у окна, с видом на озеро, стоял высокого роста худой пожилой мужчина. У него было осунувшееся и усталое лицо, очень худое и вытянутое, все в глубоких морщинах, он смотрели в окно каким-то озлобленным и очень жестким взглядом, что-то обдумывая. Взглянув на входящего Дина, лицо старика сразу смягчилось, он пошел навстречу внуку и обнял того. Так они стояли, обнявшись, секунд десять. Потом старик молча отошел от Дина и сел в кресло перед камином.

– Ну, что, нашел, что искал?

Дин вынул из нагрудного кармана флешку с записью и положил ее на столик рядом со стариком. А сам уселся в соседнее кресло перед камином. Старик взял флешку, подержал ее некоторое время в руках, а потом вставил в разъем на скрытой приборной доске сбоку от столика и нажал кнопку воспроизведения. Послышался щелчок, похожий на включение старого клавишного магнитофона и кабинет наполнился сильным фоновым шумом, явно похожим на естественные помехи. Потом послышался звук электрогитары. Она не просто играла, она пела, прерываясь пассажами, звуками металлического лязганья, воя, хрипа, звона и фонового шума, и все же в этом странном звучании музыкант каким-то чудом добился и передал необыкновенную красоту «неестественной» музыки.

– Как он ее назвал? – спросил старик глухим голосом.

– Песня…, по-моему, просто великолепно.

– Да, это третий голос… Песня. Русские могут одним словом обозначить то, что некоторым и за сотню лет не объяснить.

Они сидели молча некоторое время.

– Ты ее любишь? Подумай, прежде чем ответишь.

– Люблю, дедушка.

Старик поднялся с кресла и вышел из кабинета. Через некоторое время он вернулся, неся в руке небольшую коробку. Дин стоял и ждал, старик подошел к Дину и протянул ему коробку. Взяв коробку, Дин обнял деда, коротко поцеловал того в щеку, резко повернулся и вышел из кабинета, старик стоял неподвижно и смотрел вслед уходящему от него внуку.

***

Валентин не спеша шел по Таврической улице вдоль ограды и когда проходил мимо входа в сад то немного замешкался, раздумывая, зайти ли в сад или пойти дальше, наконец, приняв решение не заходить и уже собираясь пройти мимо он услышал позади себя тихий голос.

– Валентин? – сзади него перед входом в сад стоял незнакомый высокого роста сухощавый мужчина, который пристально смотрел в глаза Валентину и ждал.

– Да, это я, – Валентин несколько растерялся.

– Позвольте узнать, композиция «Песня» ваша, на форуме экспериментальной музыки под ником Velen?

– Да… моя, – растерянно признался Валентин, ему сразу пришло в голову, что сейчас какие-нибудь претензии выскажут или еще что-то подобное.

– Может, мы зайдем в сад, если вы не торопитесь, поговорим немного о вашем творчестве?

– Пойдёмте, я собственно, побродить вышел, так что можно поговорить, – они вошли в сад и пошли, не торопясь, по дорожке к пруду.

– Меня зовут Дин. Если вам не трудно расскажите о своем творчестве?

– Мое творчество, да так сложно описать, что я делаю. Все духовые, клавишные, гитары, это я играю сам, а вот бас и ударник здесь сложнее, приходиться составлять из кусочков отдельных фраз. Мое звучание, скорее напоминает сюжет фильма, чем музыкальное произведение, ну вот и все.

– Это мне и нужно было понять. У меня к вам предложение или просьба, расценивайте это, как хотите, нам очень бы хотелось поучаствовать в одной из ваших композиций. Мы, это я – ударник, со мной контрабас и танцовщица…

Валентин осторожно покосился на своего собеседника, неужели он серьезно.

– Да я собственно совсем не профессиональный музыкант, это мое простое увлечение… я конечно не против. Если вы согласны, то я сейчас разрабатываю одну композицию, но в этот раз с текстом. То есть текст уже есть, который просто будет прочитан на фоне определенного звучания. Мне, например, очень интересно, ну, а вы, если согласны, то я даже буду рад помощи.

Они сели на скамейку перед прудом, вокруг ходили мамаши с колясками, бегали и играли дети, а они еще долго сидели и обсуждали теперь уже совместную работу.

Записываться решили на даче Валентина, в маленьком домике, недалеко от залива. Было тесно, но зато можно было шуметь в полный голос, никому не мешая. Дин приехал в небольшом фургоне со всеми инструментами на дачу, с Басом и Дианой, познакомились, атмосфера была непринужденной и простой. Они часами играли вместе, образуя ансамбль, он формировался как некий самостоятельный живой единый инструмент, подбирая скорее по внутреннему чутью свои партии, чем по нотам, вслушиваясь, в голоса друг друга. Диана была у них оператором и активно участвовала в обсуждениях, но не голосом, а мимикой и жестами. И вот