— А то неудобно будет до дому нести.

Едва Аури взялась за мундир, как тут же поняла, о чем говорит портной. Костюм получился тяжеленный. Поднять его получилось, лишь перехватившись обеими руками.

Надев мундир, Айрин почувствовала, будто две тяжёлые руки легли ей на плечи и пригнули к земле. Тут же захотелось присесть, а лучше — прилечь. Впрочем, стоило перебороть себя, как оказалось, что в форме вполне можно ходить — только недалеко. Аури поняла это, когда подходила к зеркалу — ноги не подгибались, спина не искривлялась. А стоило девочке увидеть, как сидит на ней форма, и всё недовольство разом покинуло её.

— Потрясающе — восхищенно протянула Аури, разглядывая себя в зеркале, и довольный хозяин ответил ей улыбкой.

Тем временем первая неделя службы подошла к концу. В субботу Айрин возвращалась домой, предвкушая, как расскажет всё Валери. Поднимаясь вверх по лестнице, она улыбалась, вспоминая особо забавные моменты своей службы. И, открыв дверь, даже не сразу осознала, кто ждал её внутри.

— Подросла, — протянул шевалье Декруа, рассматривая замершую Айрин — Красавица!

Он стоял возле комода, словно бы только что разглядывал себя в новом зеркале. А Айрин смотрела, как пляшет аура вокруг шевалье, и готовилась принять свой последний бой. Пусть она и не разбиралась в природе и свойствах потоков магии — смертельную ярость она узнавала всегда и везде. Шевалье хотел её убить.

— А я узнал, что ты интересуешься мною, вот и решил зайти с визитом.

Айрин продолжала молчать, лихорадочно обдумывая варианты. Попробовать ударить первой? Выскочить из комнаты?

— Ну как же так? — изобразил удивление Декруа — Столько лет знакомы, а как встретились, и поговорить не о чем?

В следующий миг с него слетела всякая шутливость, и лицо искривилось в злобной гримасе.

— У тебя ведь было столько вопросов, а? Так, говорят, настойчиво интересовалась, как можно меня наказать, что бедняга капитан с тобой на полчаса заперся. До чего же вы с ним договорились?

Глядя в озлобленные глаза шевалье, Айрин поняла, что дальше молчать опасно.

— Меня убедили, что проще спуститься в Бездну, чем привлечь вас к ответственности.

— Вот как? — удивился шевалье — До чего, однако, у нас сообразительные стражи в Плесиле. И что же ты решила?

— Забыть, — Аури почти не лгала, и ответ дался ей легко. Декруа, пристально всматривающийся ей в лицо, удовлетворенно кивнул.

— Я даже готов тебе поверить. Я ведь не спешил, заметила? Оказывается, ты и вправду замечательно проявила себя в столице. Подружилась с благородными. Даже встречалась с королем. Тут уж и вправду есть от чего потерять голову и возомнить себя всемогущей.

— Я вспомнила о вас лишь потому, что речь зашла о пределе наших возможностей, — Айрин собрала всю волю в кулак, стараясь, чтобы голос не выдал её — Уверяю вас, шевалье, вы занимаете в моем сердце слишком мало места, чтобы я о вас часто вспоминала.

Шевалье выслушивал эти слова, напряженно вглядываясь в девочку.

— И снова я тебе верю, — воскликнул он, едва Аури закончила — Почти.

Он стремительно шагнул к Айрин. Та, вздрогнула, но нашла в себе силы остаться на месте.

— Что же, я рад, что всё так обернулось, и мы открыто поговорили — Декруа почти вплотную приблизился к Аури — И всё-таки давай проясним одну вещь — он наклонился к девочке, почти касаясь её лица — Если ты решила меня обмануть… если когда-нибудь ты сделаешь хотя бы шаг… хотя бы одну попытку… хотя бы самую-самую жалкую попытку в чём-то обвинить меня… я отнесусь к этому, как к самому подлому из нападений. Не будет никаких предупреждений. Никаких разговоров. Я поступлю с тобой так, как поступают с самыми злейшими врагами. И кто бы не оберегал тебя, на чью бы защиту ты не надеялась, клянусь — клянусь тебе Светом и Бездной — он не спасет и не поможет. Тебя не убьют, не бойся. Ты попадёшь к одному из Герцогов, а он отправит тебя в небольшое путешествие по побережью — улыбка, мерзкая и похотливая, появилась на лице шевалье — Сначала с тобой от души развлекутся местные моряки, а уж потом в каждом порту, где вы побываете, тебя будут сдавать за грош всякому, кто захочет. С тобой позабавятся все матросы отсюда и до самого Баури. Думаю, к концу путешествия, если доживешь, тобою даже в Куполах побрезгуют. Протянешь год портовой шлюхой, и кончишь жизнь в сточной канаве. Ясно?

Айрин молча кивнула, отворачивая лицо.

— Никаких предупреждений, никаких уговоров — повторил Декруа, и ткнул пальцем в лоб Аури — Одна только мысль придёт тебе в голову, одно только движение в мою сторону — и ты очутишься в трюме с раздвинутыми ногами.

Он давно ушел, аккуратно закрыв дверь за собой, а Айрин всё еще стояла неподвижно, пытаясь унять сердцебиение. Она благодарила Свет, что не выдала себя, что в кои-то веки смогла достойно притвориться. Шевалье готов был убить её прямо здесь — Аури это чувствовала. И знала, что лишь выиграла себе время. В конце концов, чем дальше она продвинется по службе, тем опаснее станет для Декруа, а первое её движение в сторону службы следователем станет и последним. И что бы там шевалье не говорил, между ними теперь война, в которой кто-то обязательно погибнет.

Отныне в родном городе у неё появился смертельно опасный враг.

Глава 6. Разговоры обо всём

В воскресенье небо над Плесилем заволокло тучами, задул первый по-настоящему холодный ветер, а снег, падающий крупными хлопьями, тут же таял, постепенно превращая землю в размокшее месиво.

Но профессора Дарнета это не беспокоило. Ректор Академии в Хотриме — втором по численности городе королевства, шевалье Мартин Дарнет привык каждый день бороться с трудностями. Заносчивые студенты, обидчивые студенты, глупые, богатые, завистливые и просто опасные — все они день за днём испытывали характер и терпение профессора. И, словно бы этого было мало, Дарнет вёл дополнительные занятия для благородных, давал советы простолюдинам, желавшим получить образование, проводил практики в Церкви Света и Духа, выступал перед публикой в Хотриме и ездил с лекциями по всей Митендории. Всё объяснялось просто — профессор был одержим. Одержим наукой и её развитием. Каждый день он вступал в сражение с невежеством — и терпеть не мог собственных поражений.

— Ослы! Тупицы! Невежды! — гремел его голос в Академии, когда приходила пора сдавать экзамены — Люди, посвятившие жизнь служению Разуму, тратят на вас свои силы и время, и как вы