Стелла слабо улыбнулась.

– У меня и помады-то нет. И платья нарядного тоже.

– Если вас только это останавливает, – фыркнула Ада, – я вашей беде вмиг помогу. Пойдемте-ка поглядим, что там пожертвовали добрые прихожане.

– Но ведь вещи – для беженцев…

Ада вскинула бровь.

– А вы когда-нибудь слышали фразу «Милосердие начинается дома»? Так что, дорогая моя Золушка, не смущайтесь. Идемте!

2011 год

Джесс и раньше случалось покупать в благотворительных магазинах[14]. Давно, еще в Лидсе, бабуля регулярно, каждую пятницу, обходила все заведения такого рода – от лавки при Онкологическом центре до штаб-квартиры Красного Креста, и никогда не возвращалась с пустыми руками. Джесс росла в обносках и не делала из этого трагедии. Глаз у бабули был наметанный, она частенько приносила вещи хороших брендов, которые иным способом не могли достаться Джесс.

Но этот магазин при хосписе под названием «Радуга» в Чёрч-Энде был из принципиально иной категории. Если в йоркширских секонд-хендах брендовые вещи лишь изредка попадались среди дешевого хлама, то данное заведение легко было на первый взгляд принять за бутик. В витрине красовались винтажный чемодан, коричневые ботинки-броги, пальто из искусственного меха и россыпь сухих осенних листьев. Второй взгляд, на ценники, в общем-то впечатления не развеивал. С нарастающим чувством безнадежности брела Джесс мимо стоек, перебирала плечики. Пятнадцать фунтов за джинсы? Двенадцать – за тусклый серый свитер? Бабулю удар бы хватил.

Пятьдесят фунтов еще недавно казались солидной суммой, этакой подушкой безопасности. Теперь Джесс физически ощущала, как тает ее платежеспособность. Вчера она почти десять фунтов потратила на хлеб, сыр, молоко и кукурузные хлопья, на зубную щетку и зубную пасту, а также, в приступе тоски по дому и бабуле, на баттенберг[15] – любимое бабулино лакомство. Еще на десять фунтов Джесс рассчитывала купить основные предметы гардероба. Ничего особенного, просто вещи, приемлемые для собеседования, – добротные, теплые, неброские.

К счастью, среди дизайнерских вещей обнаружились непритязательные черные легинсы и темно-зеленый джемпер ажурной вязки. Размер подходил Джесс, а цена не вызывала желания разреветься. Легинсы и джемпер она отнесла на кассу. Продавщица, миниатюрная, с точеной головкой в плоеных пепельных кудрях, читала детектив, который поспешно захлопнула, едва приблизилась Джесс.

– Только это берешь, детка? Хорошо. Пакетик дать?

– Если можно.

Чтобы выудить из кармана деньги, пришлось сначала достать пачку анкет, которые Джесс прихватила утром. Анкеты оказались на прилавке.

– Совсем забыла. Мне нужны туфли. Можно я посмотрю?

– Конечно, детка. Спешить некуда. Ты сегодня первая покупательница. Туфельки модельные ищешь, для танцев?

Джесс придушила кривую улыбку.

– Нет-нет. Не для танцев. Мне нужны туфли на низком каблуке. Удобные, на каждый день. Ботинки тоже подойдут. Или сапоги.

Такой утилитарной вещи, как обувной стенд, в бутике не держали. Обувь была расставлена дизайнерским способом – возле шарфиков подходящего оттенка или просто на полках, вроде украшений для интерьера. «Удобных туфель на каждый день» не наблюдалось. Но продавщица поднялась с места, не без труда сняла с верхней полки черные замшевые ботинки высотой по щиколотку. Перевернула, взглянула на подошвы, держа очки в руке, точно бинокль.

– Твой размер, детка. И модель новая, и не заношенные. Примеришь?

– А сколько стоят?

Продавщица снова прищурилась на подошвы ботинок.

– Ну-ка, ну-ка… Не вижу… Господи! Двадцать четыре фунта! Дороговато. Наверное, из-за бренда. Л. К. Беннетт какой-то. Лично я никаких Беннеттов не знаю, но вот Одри – хозяйка наша, – та в теме. Она и цены устанавливает. Держи! Мягкие, верно? Качество отменное!

Джесс поспешно затрясла головой, вспыхнула.

– Да, очень красивые. Только я не могу… В смысле, я возьму легинсы и джемпер. Спасибо вам.

Продавщица по-мышиному юркнула за прилавок, сняла электронные ценники с названных вещей. Складывая их, заметила анкеты и заговорила сочувственно:

– Ищешь работу, а ничего подходящего не попадается?

– Вы, случайно, не знаете, может, где-нибудь есть местечко? Любое. Я не привередливая…

Леди Мышка покачала головой.

– Нет, к сожалению, не знаю. Мой внук уже несколько месяцев пытается куда-нибудь устроиться, просто чтоб на карманные расходы хватало – в кино с друзьями сходить и все такое. Бесполезно. Работы нет. С тебя шесть фунтов, детка.

Джесс отсчитала монеты, положила на прилавок. Не стала говорить, что ей деньги не на кино нужны и что шансы найти работу сильно умаляются отсутствием у нее адреса, который требуется указать в анкете. Прежде Джесс воображала, что поиски работы – они вроде покупок. Заходишь в магазин, спрашиваешь, тебя направляют к соответствующему менеджеру. Ей и не снилось, что заполненные анкеты следует отсылать в головной офис.

– Вот. Спасибо вам.

Джесс взяла пакет, сунула туда анкеты, шагнула к двери. И вдруг ее желудок разразился гулким голодным рыком. В тишине бутика. Красная от стыда, Джесс рванулась к выходу, но потеряла одну из своих огромных туфель и была вынуждена вернуться.

– Подожди минутку, милая! Кажется, я кое-что придумала.

Джесс застыла. Хоть бы выбраться на улицу, влиться в людской поток, вновь стать невидимкой! Но Леди Мышка уже семенит к ней, в лице жалость, в руках большой пакет из пафосного супермаркета – плотный картон, веревочные ручки.

– Вот, только сегодня принесла та самая леди, что раньше доставила замшевые ботинки. Говорит, у нее большая чистка – дочь поступила в университет и уехала. Здесь должна быть еще обувка, а наша Одри до этих вещей пока не добралась и цены не установила. Чего глаз не видал, по тому сердце не тоскует, верно? Поищи, может, что и попадется по размеру.

– Но как же… Нет, нельзя…

– Не стесняйся. У нас этого добра – только успевай сортировать.

Она слегка стиснула руку Джесс.

– Знаешь, детка, мне нравятся девушки, которые не брезгуют секонд-хендом. А то нынче отдельные слишком избаловались, по-моему.

Леди Мышка с неодобрением покосилась на пафосный пакет.

– Я в войну росла. Мы тогда вещи берегли. Чинили, перелицовывали. Сами шили, своими руками. А когда к чему-то привык, потом уж не отвыкнешь. Привычка в кровь и плоть входит. Удачи тебе с работой, милая.