Приподняв голову с подушки, она посмотрела вниз и увидела, что страстный взгляд Рамона отслеживает каждую ее реакцию. Его губы замерли у ее живота, и на лице Рамона появилось загадочное выражение. Потом он нежно поцеловал ее в живот, и у Зуки тоскливо сжалось сердце. Когда его губы скользнули ниже, из ее головы вылетели все мысли.

– Открой глаза, Зуки, – прохрипел он, когда она очнулась от чувственного забытья.

Она подняла отяжелевшие веки. Ее грудь тяжело вздымалась. Глаза Рамона стали темно-зелеными.

Обхватив рукой за бедро, он резко вошел в нее. Его резкий вздох эхом отразился от стен комнаты. Она подняла руку и провела пальцами по жесткой щетине на его подбородке, по его волосам и затылку.

Гортанно вскрикнув, Рамон начал двигаться резко и ритмично. Его движения были умелыми и размеренными. Громкие крики вырывались из горла Зуки, когда ее накрыло волной необузданного блаженства.

Когда оба немного успокоились, он отпустил ее.

Ее обязанности были выполнены. По крайней мере, на сегодня. Она спустила ноги с кровати. Прежде чем Зуки успела встать, он крепко обхватил ее рукой за талию и притянул к себе.

– Куда ты собралась? – спросил он. На его скульптурных скулах по-прежнему был румянец, его волосы были взъерошены. Но он все равно выглядел непозволительно соблазнительным. Зуки с трудом ему противостояла.

– Я возвращаюсь к себе в комнату, – сказала она.

– Нет. Пока ты не забеременеешь, ты будешь спать в моей постели. Завтра сюда перенесут твои вещи.

Она покачала головой, прежде чем он закончил:

– Я… Я предпочла бы не…

На его лице читалось явное неудовольствие.

– Если ты думаешь, что я буду охотиться за тобой каждую ночь, то ты ошибаешься.

– Охота на меня? Я живу в соседней комнате. – Она снова покачала головой, чувствуя, что не должна уступать Рамону.

Он нетерпеливо выдохнул:

– Если ты настаиваешь на женской независимости, то ты можешь принимать душ и одеваться в своей комнате. Но когда я здесь, ты тоже будешь здесь. Согласна? – Это была его версия компромисса. Зуки могла либо спорить с ним до хрипоты, либо принять его предложение.

Она приняла его предложение.

– Я согласна.

Он посмотрел на нее с удовлетворением. Наклонившись, он быстро поцеловал ее в губы, а потом слегка поднял голову.

– Еще кое-что.

– Да? – сказала она дрожащим голосом.

– Судя по тому, как ты торопилась покинуть мою кровать, ты решила, будто я пересплю с тобой только один раз. – Его губы коснулись ее рта, который покалывало от его страстных поцелуев. – Я прав, дорогая? – хрипло спросил он.

Ее лицо пылало от смущения.

– Я не… Я не думала об этом.

Он с издевкой усмехнулся:

– Даже не думай о том, что я буду ограничивать себя одной близостью за ночь, дорогая.

Она пыталась осмыслить его заявление, когда он решительно обнял рукой ее бедро. Зуки не успела произнести ни слова, как Рамон опять мастерски лишил ее самообладания.

Рамон Акоста вел себя как человек, исполняющий важную миссию. Это стало ясно очень быстро. Зуки не спала по ночам более двух-трех часов подряд. И он не ограничивался близостью только в спальне. Увидев, что Зуки пьет утром кофе без кофеина на уединенной террасе, он стянул с себя футболку и спортивные штаны, а потом снял с Зуки ночную рубашку и растянулся на диване рядом с ней. Потом он отнес ее в постель и начал все сначала.

Душ в ее ванной комнате стал еще одним местом для демонстрации мастерства Рамона. Он залез к ней в душ под каким-то предлогом и заставил пережить незабываемые моменты.

Так было неделю назад. В промежутках между страстной близостью он либо работал из своего кабинета, либо скрывался в студии в дальнем конце виллы.

Он показал Зуки двадцать восемь комнат своей виллы утром после того, как они вернулись из Майами. При виде каждой комнаты она с благоговением ахала, разглядывая бесценный антиквариат, произведения искусства из камня, дерева и красивого граненого стекла. Он сказал ей, что его родители жили на этой вилле вместе с ним – в западном крыле. Их комнаты постепенно убирались Терезой и Марио, и Зуки решила не мешаться у них под ногами.

По взаимному молчаливому согласию, ни Рамон, ни Зуки не заговаривали о тесте на беременность. Она составляла список кубинских архитекторов и реставраторов, проводила видеособеседования, чтобы подобрать лучшего кандидата. Когда мать Зуки приехала в Майами, она съездила туда и провела весь день с Мойрой и миссис Барон. Зуки удивилась, обнаружив соседку-пенсионерку у постели своей матери в Майами, но пожилая женщина рассыпалась в похвалах предусмотрительному Рамону, который сразу разрешил ей сопровождать свою подругу. Когда Зуки поблагодарила Рамона за это, он отмахнулся от ее слов и увел в спальню.

Мать Зуки продолжала беспокоиться по поводу того, почему ее дочь по-прежнему находится на Кубе. Она не слишком верила лжи Зуки о том, что она работает на Рамона. Однако истина огорчила бы ее мать гораздо сильнее.

Разговор с боссом, у которого она попросила длительный отпуск, прошел более гладко, чем она надеялась. Она не знала, способствовали ли этому фотографии в таблоиде, на которых она была снята с Рамоном на панихиде и на выходе из бутика в Майами. Шарлотта Чепмен, жесткая, но справедливая начальница, которая наняла Зуки сразу после стажировки, предложила сохранить за ней место. Не зная, какое будущее ее ждет, Зуки поблагодарила Шарлотту и пообещала, что будет звонить ей регулярно, чтобы сообщать о своем намерении выйти на работу.

Когда ошеломленная Зуки пересказала Рамону телефонный разговор со своим боссом, он небрежно пожал плечами и сменил тему. На виллу доставили одежду из бутика в Майами, и среди нарядов оказалось золотистое платье, которое изначально не понравилось Рамону. Однако сегодня он попросил Зуки надеть его. Они должны были ужинать при свечах на уединенной террасе. Прошло полчаса с тех пор, как Тереза накрыла для них стол, но Рамон так и не появился.

Набросив на плечи шаль, она отправилась в студию Рамона. Она уже собиралась постучать в дверь, когда услышала поток испанских ругательств, а затем звук ломающейся древесины.

Кусая губы, она разрывалась между желанием выяснить, что происходит с Рамоном, и желанием убежать.

Через несколько минут он рывком открыл дверь, чуть не сорвав ее с петель, и вперился зелеными глазами в Зуки.

– Что ты здесь делаешь? – угрожающе прорычал он.

Она увидела на полу студии древесную заготовку для будущей скульптуры:

– Мы должны были ужинать сорок минут назад. Я пришла узнать, все ли у тебя в порядке.

Он продолжал смотреть на нее, как на инопланетянку. Выйдя из студии, он захлопнул дверь.