— Вроде венка с надписью «Благодарю за любовь»?

— Может, и хуже, я ведь баба-то злая. Но венок я тебе, Витя, не посылала. Интересно, кто ж это тебя так порадовал?

— Не знаю. Регина уверяет, что не она.

— Да, на нее не похоже.

— Почему?

— Она трусиха.

— При чем тут трусость? Обыкновенная бабья романтическая дурь. Она как раз читает женские романы и смотрит «мыльные оперы».

— Думаешь, все так вот просто? А мне кажется, что тебе стоит снести этот венок в полицию.

— В полицию? Зачем? Почему?

— Да потому, что этот венок скорее всего вовсе не прощальный романтический дар, а угроза. Венок-то похоронный! Для прощального дара хватило бы букета роз да открытки с той же надписью.

— Кто и почему может хотеть меня убить? — усмехнулся Виктор, пожимая плечами. — Ты меня убивать раздумала — тебя отвлекли, а больше вроде и некому.

— А ты все-таки подумай! Ты все о женщинах думаешь, а ты оглянись вокруг. Вот, скажем, муж Регины. Сколько он тебе добра сделал, сколько тебе одних денег от него перепало — а ты пробрался в его дом, пригрелся и нагадил.

— Жанна, ну ты могла бы выбирать выражения!

— Но ты же уже доел свою яичницу. Я выражений не выбираю, а вот Артур, как видишь, выбрал очень даже деликатное предупреждение: «Благодарю за любовь».

— В чем ты тут видишь предупреждение?

— Я вижу прямую угрозу: эти слова можно расшифровать так: ты предал мою дружбу и любовь моей жены — ты будешь за это наказан.

— Ни про какое наказание там не было ни слова.

— Виктор, ну ты точно заболел, раз таких простых вещей не понимаешь: а сам-то венок — это разве не угроза? Это же венок на твои собственные похороны, дурачок! Нет, ты точно должен снести этот подарок в полицию.

— Да нет, Артур не стал бы затевать какое-то дело, которое может заинтересовать полицию.

— А Милочка?

— Что — Милочка?

Жанна стояла, нахмурившись и постукивая ножом по ладони.

— Знаешь, я подошла к ней в храме после службы. Увидела, как она молится, что-то во мне дрогнуло, и я подошла к ней и попросила прощения. За тебя. И знаешь, что она мне ответила?

— Что?

— Что она охотно прощает меня и сама просит у меня прощения, потому что она специально приехала в Мюнхен, чтобы проститься со старыми друзьями перед дальней поездкой. И вид у нее при этом был какой-то… потусторонний. А я ведь не говорила ей, что мы с тобой расстались! Наоборот, я сказала ей, что ты тоже в Мюнхене. Так что найти твой адрес она могла в пять минут по телефонной книге.

— Когда это было?

— В прошлое воскресенье. Может, у нее рак?

— Рак?! А это ты с чего взяла?

— Так, почему-то подумалось. Она очень похудела. И потом, она ведь ясно сказала, что приехала в Мюнхен прощаться с друзьями… Рак часто накидывается на тех женщин, которые не могут пережить кризис расставания.

— Что-то я про такое не слышал, чтобы женщины от измены мужа заболевали раком.

— А я слышала и не раз. Бывает и хуже.

— Хуже рака?

— Да — умом трогаются или совершают преступление, а иногда и то, и другое вместе. Нет, Витя, ты непременно должен снести этот венок в полицию! Или постарайся встретиться с Милочкой и попросить у нее прощения.

— Ты, Жанна, фантазерка, но фантазии у тебя на этот раз какие-то уж очень черные. Ты и меня, и Милочку похоронила. Злая ты женщина, Жанна!

— Ну вот! А я его яичницей накормила и шесть бутербродов ему приготовила: с сыром, ветчиной и салями! Впрочем, я ведь сама призналась, что я злая баба.

— Ты до мужиков злая, а так очень даже ничего… Ладно, давай твои бутерброды, пойду я, а то еще твой спортсмен появится.

— Да, ему уже пора бы явиться. Хочешь с ним познакомиться и сравнить с собой?

— Намекаешь, что сравнение не в мою пользу?

— Угу.

— Поздравляю. Нет, я уж, пожалуй, от знакомства уклонюсь, а то еще прибьет. Так ты можешь одолжить мне немного денег?

Виктор снял с батареи свои кроссовки и стал надевать их прямо на кухне.

— Ты бы в прихожей обувался, Витя.

— А, да ладно… Я уже готов.

Он отнес синие тапки в прихожую и стал обуваться, с интересом поглядывая на новые клетчатые тапки.

— Сколько денег тебе дать?

— А сколько ты можешь?

— Пятьсот марок тебе хватит?

— Ого! Только чеком не предлагай: у меня в банке минус.

— У меня как раз есть наличные. Подожди минутку. — Жанна ушла в комнаты и почти сразу же вернулась, держа в руках деньги.

— Держи!

— Спасибо тебе большое, Жанна. Я отдам их тебе…

— Когда сможешь, тогда и отдашь. Иди, Витя! Будет еще надо — позвони. Но я думаю, ты недолго будешь без денег.

— Да, я собираюсь устроиться на работу.

— Или пристроиться… Ой, прости меня, вредную!

— Да ладно…

— И будь все-таки осторожен. Похоронные венки шутки ради не шлют, они все-таки больших денег стоят…

Он пошел к дверям и у самых дверей остановился.

— Жанна, а ты случайно не знаешь, у кого из друзей остановилась Милочка?

— Не знаю. Вроде у кого-то в Оберменцинге. Скорее всего это кто-то из людей, близких к монастырю. Ты знаешь адрес Почаевского монастыря?

— Нет, не знаю.

— Я тоже там никогда не была, но знаю, что это где-то возле Блютенбурга.

— Ничего, я найду. Как ты думаешь, в котором часу в монастыре начинается служба?

— В пять, наверное, как везде.

— Ладно, пошел я. Ты ничего не хочешь мне сказать на прощание?

— Ой, Витя, я уже столько тебе наговорила! Да и что в таких случаях говорят? «Наша любовь была сказкой»? Если и сказкой — так про вампиров.

— И ведьмочек.

— И ты прав, Витенька!

Виктор сбежал по лестнице, не стал вызывать лифт. Он вышел на улицу и решительным шагом направился к стоянке такси.

— Вы знаете, где в Оберменцинге находится русский монастырь? — спросил он водителя первой в очереди машины.

— Не знаю, но могу посмотреть по карте. Садитесь!

Виктор уселся в машину и порадовался, что не успел промочить ноги, идя к стоянке от дома.

Водитель развернул карту, посмотрел, нашел русский монастырь.

— Господин знает, что это будет стоить порядка пятидесяти марок?