Рука Тая скользнула по ее щеке, и жесткая ладонь нежно прижалась к ее коже. И от этого Трейси вдруг захотелось куда большего, чем ощущать тепло его ладони на своей щеке.

— Прошу тебя, — прошептала она, испугавшись того, что в ней под влиянием Тая проснулось что-то, отдаленно напоминавшее чувственное желание. — Прошу, не трогай меня, — произнесла она еле слышно, буквально выдохнув последние слова.

— Если бы я мог предположить, что тебе и вправду этого хочется, я бы тут же убрал руку, — прошептал Тай. — Но ты вся таешь, Трейси. Я чувствую, что происходит с тобой, потому что и со мной происходит то же самое.

Его лицо склонилось к ней, и Трейси прикрыла глаза. Его губы прикоснулись к ее губам так нежно и горячо, что она не смогла отстраниться, увернуться от него.

Ее охватило странное любопытство, и она только теперь поняла, что испытывала именно любопытство с той самой минуты, когда налетела на Тая в ночном клубе и он схватил ее за плечи, чтобы помочь удержаться на ногах, — ее поразил тогда заряд электричества.

Руки Тая непринужденно обвили ее, и от этого она вся напряглась. Предчувствуя недоброе, Трейси попыталась отстраниться, когда он притянул ее к себе, но нежная настойчивость его губ немного ослабила ее сопротивление.

Поцелуй стал откровением для Трейси. За ее настороженностью не было страха. Она испытывала наслаждение, не осознавая, что отвечает на поцелуй, не замечая, что руки ее скользнули к широким плечам Тая.

Она вздрогнула, когда Тай провел по нежной линии ее губ кончиком языка. Почувствовав ее возбуждение, он крепче приник к ней, и они слились в жадном поцелуе. Страхи улетучились, и она полностью отдалась нежному напору его губ.

В тот раз, много лет назад, поцелуев не было, не было никаких любовных игр, никакой предупредительности или нежности. Просто мучительное, постыдное, грубое надругательство, оставившее в ней чувство омерзения к самой мысли о сексе и недоумение, почему всем вокруг так оголтело хочется чего-то столь унизительного и отвратительного.

Сейчас Трейси не испытывала отвращения. В поцелуе, от которого у нее так и занялось все в душе и заговорило желание, не было ничего унизительного. От ощущения уверенности и доверия, каких ей не доводилось прежде испытывать, она всецело предалась тому наслаждению, которое вызвал в ней поцелуй Тая.

Она вновь испытала смятение чувств — и разочаровалась, поняв, что губы Тая уже не так настойчиво целуют ее. Когда она решилась открыть глаза, все вокруг плыло. Не держи он ее так уверенно в объятиях, ей бы не устоять на ногах. Услышав низкий голос Тая, она смогла наконец ясно все увидеть.

— Думаю, это дает ответ на многие вопросы, Трейси, — проговорил он. — По крайней мере мне. — Слова Тая почему-то невероятно задели ее. Она уперлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться, но Тай только крепче обнял ее. — Погоди. Что, по-твоему, я имел в виду? — мягко спросил он, и она почувствовала, как к глазам подступают слезы, лишающие ее мужества. Комок в горле мешал ей говорить.

— Понятно, что ты имел в виду: каким-то образом тебе удалось кое-что разведать обо мне и ты решил воспользоваться этим.

Тай слегка встряхнул ее.

— Что, по-твоему, мне известно? Что ты неопытна? Что отвечаешь на поцелуй, как девственница?

Трейси показалось, что она не перенесет позора. Тай узнал ее страшную тайну или догадался и решил испытать ее. Охваченная мучительным чувством стыда, она восприняла его слова «как девственница» в смысле «как девственница, которая на самом деле таковой не является», будто Тай давал ей понять, что ее неопытность — жалкая уловка, на которой его не провести.

— Не смейся надо мной, — проговорила она, задыхаясь от слез. — Не каждая девственница становится женщиной по доброй воле.

— Трейси?!

Она уловила в его голосе удивление, потрясение, и все в ней замерло. Собственные слова звучали у нее в голове, — слова, выдавшие ее жуткую тайну с предельной ясностью, словно телеграмма.

— Трейси?

От мягкой хрипотцы в его голосе она почувствовала жжение в глазах. Она оттолкнула Тая в таком смятении, что не могла взглянуть ему в лицо.

— Оставь меня. Ты мне не нужен, я не давала повода… — Она встряхнула головой, стараясь придать своему голосу, звучавшему, как хрипловатый шепот, силу. — Мне ничего от тебя не надо… в этом отношении.

Трейси удалось вырваться из объятий Тая, и, не помня себя, она бросилась из его кабинета в свою комнату, чтобы побыть одной. Разумеется, в эту минуту ей и дела не было до таких жалких мелочей, как чувство собственного достоинства.

Не умея держать язык за зубами, она проболталась — и погубила себя. Сначала Трейси никак не могла взять в толк, с какой стати она открылась Таю. Злое, горькое признание вырвалось прежде, чем она успела одуматься.

К тому же, это было совсем не к месту. Она просто неправильно истолковала слова Тая и отреагировала па них с такой поспешностью, что теперь диву давалась при мысли об этом. Почти весь вечер Трейси просидела на краю ванны, стараясь побороть тоску.

Хотя она и не слишком распространялась, этих нескольких слов было предостаточно, чтобы Тай понял, что она имеет в виду. Она не девственница, но не по своей воле. Трейси внутренне содрогалась от слова «изнасилование» и даже в мыслях не позволяла себе употреблять его. Но теперь оно стучало у нее в голове подобно молоту.

Один из пьяных любовников матери застиг Трейси врасплох и овладел ею. Ее все еще ошеломляло то, с какой быстротой все произошло, и воспоминание об этом кошмаре все еще стояло перед глазами, приводило в смятение и отягощало душу. Но то, что случилось потом, только еще больше усугубило дело. Ни о каком возмездии и речи не было, не нашлось никого, кто бы мог отомстить за нее. Насильник поплатился так, что это унизило ее достоинство не меньше, чем само насилие.

Был уже поздний час, когда Трейси сумела взять себя в руки. К полуночи она поняла, почему открылась Таю. Признание ее было спонтанным, вызванным жутким страхом быть отвергнутой. Ей инстинктивно захотелось сделать это, инстинктивно захотелось положить конец тем неожиданным нежным чувствам, которые проснулись в ней, и нелепому желанию быть рядом с Таем. Стоит лишь открыть ему свою ужасную тайну, и он тотчас же оттолкнет ее, не дав ее чувствам к нему окрепнуть.

Трейси ведь и в самом деле увлеклась им. Она бы не стала называть это любовью, потому что слово пугало ее, но Тай ей нравился. К тому же ей нравилось то, как он прикасается к ней, будто и он питает к ней какие-то особые чувства. Уж лучше пусть оттолкнет ее теперь, пока она не влюбилась в него, чем потом, когда для нее это станет нестерпимым.

Когда же она наконец вышла из ванной в спальню, то и не заметила, что легла на кровать в одежде и крепко заснула. Она позабыла о том, что нужно приготовить завтрак для мужчины, предстать перед которым у нее, пожалуй, едва ли хватит духу.

Тайна Трейси Леду взволновала Тая до глубины души. Ему редко доводилось впадать в такую ярость. Он стоял у ее постели и смотрел на нее. Трейси спала, свернувшись калачиком, и казалась такой маленькой, такой нежной, хрупкой. И какой-то подонок воспользовался этим. Злость с новой силой закипела в Тае. Ему вдруг нестерпимо захотелось выяснить, кто это был и получил ли он по заслугам.