на полного идиота. Это был примерно 2010 год. У меня был цифровой на подстраховке, пришлось его включить. Дома у меня был второй кассетный диктофон, но я понял, что это уже совсем нелепо выглядит. И я помню, как тот же Медведев смеялся над моим кассетником, спрашивал: «Вам подарить нормальный диктофон?» Я говорю: «Спасибо, у меня есть, мне так удобно». Ну, короче, «цифра» не лимитирует тебя по времени, но ты лимитируешь себя сам.

Особенности работы интервьюера

Для меня произошла не смена печатных СМИ на электронные, а смена контекста и аудитории. Потому что с момента распада СССР я работал только в частных, а не в государственных СМИ, которые мне диктовали иные рамки. Когда я попал в структуру главного государственного ресурса, это была тяжелая адаптация. Я, конечно, радуюсь за Дудя, когда смотрю его

интервью, потому что он сам создает себе формат. Вопрос его подготовленности, вопрос интереса его собеседника (кого ОН выбирает в качестве собеседника), правильного монтажа — полная свобода.

А у меня много всяких сдерживающих факторов в виде понятно чего. Я всегда визировал тексты. Сейчас этот процесс стал намного сложнее, и это связано как с работой в ТАСС, так и с работой журналиста вообще. Журналистика все больше превращается в «чего изволите».

Поскольку «изволите» не очень хочется заниматься, возникает проблема. Я могу задавать вопросы, человек мне может даже на них ответить, но в процессе визирования часто либо это самое ценное из текста вымывается, либо... дальше много этих «либо». Это может быть как сам собеседник, который передумал публиковать интервью, так и его пресс-служба. Случаев, когда я публиковал невизированные тексты, было счи- таное количество. Это были знакомые мне люди, и они говорили: «Андрей, мы тебе доверяем». Но мне проще, чтобы человек увидел интервью до публикации, чтобы я потом не испытывал дискомфорта из-за того, что неправильно понял, не так написал, не так сформулировал, а человек обиделся.

Я не могу писать ни в какое другое СМИ. Нельзя по контракту, я работаю в ТАСС, и моя фамилия должна появляться только там. Круг собеседников определяется не моими интересами. Мне всегда интересен новый человек, но формат ТАСС подразумевает беседу с чиновником, и выбирать не приходится. То есть какие

они есть, такими я и могу их показать. Я не выдумываю за человека. Хуже то, что они вычеркивают то, что сами говорят.

Проблема для меня еще и в том (эта тенденция была и раньше, но сейчас она стала данностью) — перед встречей ты должен прислать вопросы. Для меня это вилы, потому что я стараюсь с человеком беседовать. Для того, чтобы беседовать, я должен слышать ответ. И после этого могу сформулировать следующий вопрос. Могу для себя определить тему, которую хочу обсудить.

Но я не пишу детально вопросы на листке бумаги. А от меня это требуют. Я говорю: Ребята, а на фига?!» Я же не буду выспрашивать, условно говоря, у главы Карелии, как ловят рыбу на Дальнем Востоке или какие проблемы существуют в Новосибирском театре оперы и балета, куда пришел руководитель Владимир Кехман. Я буду спрашивать про Карелию, про взаимоотношения с соседями, про экологию, про дороги, про тарифы...

Подготовка

ТАСС — это огромная машина. Есть журналисты, работающие в определенном регионе, и я обращаюсь к ним за помощью. Они мне подсказывают, какие темы могут быть интересны при разговоре с главой каждого из регионов. Если это узкоспециализированные вопросы, то я этого не трогаю. Как показывает мой опыт, это, как правило, нужно не собеседнику, это, извините, жопу прикрывают работники пресс-службы, которые таким образом демонстрируют, что работают с журналистом. Губернатор о моем существовании узнаёт за минуту до того, как меня увидел. У него в плане на день стоит «С 12:00 до 14:00 — интервью ТАСС», и в скобках может быть указана фамилия. И ему в папочке дают ответы на мои вопросы. Он, как правило, не читал ни вопросов, ни ответов.

Но нельзя сказать, что мои собеседники-губернаторы все неинтересные. Они разные. Я люблю ездить, знакомиться с новыми людьми. У меня есть возможность посмотреть свою страну, которую я, в общем, знаю. Но именно в общем. В детали за два-три дня погрузиться тоже не получится. Но тем не менее одним из условий этого проекта было то, что я буду встречаться не в Москве, где бывают губернаторы, а на земле, где они работают и живут. Потому что мне важно послушать и людей, не только самого спикера. Водителя, который везет из аэропорта. Официанта, когда мы разговариваем в ресторане, в гостинице. Перед тем, как идти к собеседнику, я что-то про него, про окружение, про город узнаю.

Интервью с Кадыровым

Мы долго договаривались. Я уже к тому моменту встретился с кем-то из глав Северо-Кавказского региона. Был у Евкурова в Ингушетии. К Рамзану Ахма- товичу так просто не подъедешь. Надо было совершить какие-то телодвижения определенные. Я приехал в Грозный, не имея гарантии. Единственное место, где меня не встречали, это был Грозный.

Договаривались со знакомыми, которые меня встретили и отвезли в гостиницу. Я взял командировку на три дня, с запасом. К концу второго дня мне сказали:

«Сидите ждите». Я ответил: «Если нет, то я просто улетаю». В конце концов, я же приехал не просто так и не сам по себе, все-таки агентство представляю, определенную государственную структуру.

В итоге меня пригласили в резиденцию Рамзана Ах- матовича. Он тренировался, а я с диктофоном переходил от одного снаряда к другому. Во время выполнения упражнений я замирал, он делал нужное количество подходов, восстанавливал дыхание и продолжал отвечать на заданные вопросы. Некоторые из них ему не нравились. В какой-то момент он подошел ко мне, приблизился на расстояние полуметра или ближе и сказал: «Ну что, спроси меня, что ты хочешь спросить? Боишься?»

Я так подумал, что ж такое я хочу спросить, и спросил, но это в интервью не вошло. Про Немцова спрашивал. Он ответил. Но я могу рассказать об этом только в рамках опубликованного интервью. В этом интервью было много любопытного. Но то, что не опубликовано, остается моим.

Там тренировались два его сына-подростка, небольших по возрасту. И тренером у них был огромный такой двухметровый чеченец. И они на него налетали как волчата. Просто дубасили его со страшной силой. Он их сбрасывал с себя, как комаров. Они опять на него лезли. Помню, я потом приехал в Москву, пришел домой и жене говорю, что надо