О чем я и сообщил, когда вернулся в квартиру, Но Светлана все равно не хотела меня отпускать. С трудом мне удалось заверить ее, что опасность ей больше не угрожает.

Но вся соль заключалась как раз в том, что уговаривать мне пришлось не только ее, но и себя. Нелегко уйти, когда очаровательная блондинка с синими глазами и суперсексуальным голосом просит вас остаться. И потом, как мне показалось, наши отношения немного изменились, стали более теплыми, что ли. Чуть-чуть, но все же потеплели. Светлана была уже не настолько холодной и высокомерной со мной. И мне хотелось, чтобы процесс потепления продолжался и дальше. А, с другой стороны, из-за этого своего хотения я чувствовал себя виноватым перед Ольгой. Где она? Что с ней? Может она уже… А я тут думаю о потеплении своих отношений с ее сестрой. Нет, надо ехать. Если уж я не смогу найти Ольгу, то, по крайней мере, не воспользуюсь ее отсутствием.

Напоследок Светлана одарила меня своим, наверное, самым холодным взглядом, и, поняв, что процесс потепления окончился, я покинул очаровательную блондинку, ломая голову над тем, где же мне найти не менее очаровательную брюнетку.

Уже в метро, спускаясь вниз по эскалатору, я услышал знакомый звонкий голос:

— Шурик, ты куда пропал?

Посмотрев на соседний эскалатор, я увидел поднимающуюся наверх Ольгу.

— Подожди меня наверху, — крикнул я ей и побежал вниз…

Ольга кинулась мне на шею.

— Шурик, где ты был? Куда ты подевался?

— Это ты пропала, подружка! — обнял я ее, забыв слова Светланы о том, какая передо мной мерзавка.

— Бабушку положили в больницу, я машину разбила, звонила тебе, звонила себе, а тебя нигде нет, Светка тоже пропала. Где ты был? Что случилось? — вылился на меня целый поток слов.

— Ничего не случилось, просто я вчера встретился с нашими друзьями.

— С какими еще друзьями, теми мерзавцами? Что им нужно? Что ты им сказал? — тревожным голосом спросила девушка, заглядывая мне в глаза.

— Ничего не сказал, они ни о чем не спрашивали. Может пойдем куда-нибудь?

— Пошли к нам. Бабушка в больнице, а Светка пропала куда-то, — потянула он меня за собой.

— Я знаю, что бабушка в больнице: читал твою записку, а Светлана, надеюсь, дома. Во всяком случае, она была там десять минут назад.

— Ты читал мою записку? — остановилась Ольга. — Ты видел Светку? Она дома? Что ты у нас делал? Что она тебе сказала? — полился на меня второй поток вопросов.

— Постой, не так быстро. Ты что остановилась? — оглянулся я, тоже притормаживая.

Нас стали обтекать люди, выходящие со станции, и вид у них был не очень довольный из-за такого препятствия. Взяв Ольгу за руку, я отвел ее в сторонку, где нам никто не мешал.

— Я туда не пойду.

— Почему?

— Не хочу. — Вся ее веселость пропала, и своей коротко стриженной головой она напомнила мне нахохлившегося, синеглазого воробышка.

Так! Очередной дамский каприз, подумал я и сказал:

— Ну, не знаю. Делай тогда что хочешь. До свидания. Все равно я собирался домой, — повернул я обратно в сторону метро, но не успел сделать и пары шагов, как услышал:

— Саша, подожди.

Остановившись и обернувшись, я заявил:

— Оля, я устал за эти дни. Возможно, для тебя это привычный образ жизни, но не для меня. Может быть, со временем я и привыкну, а сейчас сыт всем этим по горло. Я только что отделался от твоей сестры, наслушался от вас обеих черт-те чего и не знаю, что правда, а что вранье. Я скитаюсь непонятно где, попадаю в руки неизвестно кого, и в конце концов я хочу домой! — снова повернул я в сторону метро.

— Саша! Да подожди же ты! — уцепилась Ольга за мой рукав и пошла рядом. — Я просто не хочу сейчас встречаться со Светкой. Давай пойдем куда-нибудь в другое место.

— Я хочу домой.

— Я боюсь, вдруг там опять те мерзавцы. Ты же сам говорил, что видел их сегодня.

Я полез в карман за жетоном, но тот — чтобы его черти взяли — куда-то подевался. Пока я шарил по карманам, Ольга, покопавшись в сумочке, извлекла оттуда пару, один протянула мне, а второй опустила в турникет, из чего я сделал вывод, что она тоже собралась куда-то ехать.

— Ну, а вдруг мы их снова встретим? — ступив на эскалатор, она вцепилась в мой рукав.

— Очень хорошо. Мне надоело от них бегать. Расставим, наконец, все точки над «i».

— Что же ты сделаешь? — проворковала она мягким голоском.

— Не знаю… Пойду напролом… Я хочу домой…

Ольга молчала минут пятнадцать. А может, и двадцать. Лишь когда мы проехали «Бауманскую», она вопросительно посмотрела на меня и тихонько спросила:

— Мы едем к тебе?

— Я еду к себе. — Я удивленно посмотрел на Ольгу: только теперь до меня дошло, что она почему-то решила, что когда я говорил, что хочу домой, то подразумевал ее квартиру.

Почти всю дорогу до моего дома мы молчали. Лишь изредка Ольга задавала вопросы, но я их игнорировал.

Раздевшись в прихожей, мы прошли на кухню, и я предложил Ольге перекусить чего-нибудь, если она голодна. Поставив чайник на плиту и заглянув в холодильник, я убедился, что «чего-нибудь» почти не осталось. Ольга же, закуривая, сказала, что есть не хочет, но от кофе не откажется.

— Я тоже не хочу есть — поужинал с твоей сестрой. Курица была нестарая и довольно вкусно приготовлена. Жаль, что ты не пришла раньше — тебе бы тоже достался маленький кусочек.

— Ты ужинал со Светкой? Зачем ты к ней пошел? Что она тебе сказала? — Ольга смотрела на меня с подозрением и каким-то замешательством, на которое я и рассчитывал.

— Много чего. Например, она сказала, что это ты хочешь увезти драгоценности за границу, что это не у нее немец-жених, а у тебя. Сказала, что ты хочешь жить у синего моря. Что специально спрятала шкатулку от тебя, чтобы ты ее не увезла и не продала, а в понедельник она положит ее в банковский сейф. — Последнее было правдой — Светлана за ужином поделилась со мной такой идеей.

Во время своей обвинительной речи я внимательно смотрел на Ольгу, ожидая ее реакции на мои слова. Но никакой реакции не последовало. Не произошло ни бурного взрыва негодования, ни истерики, ни тихого плача раскаявшегося грешника. Ольга просто улыбнулась какой-то, я бы сказал, стервозной улыбочкой, которую я и раньше замечал, но определение смог дать только сейчас. И вот, улыбаясь этой самой улыбочкой, она тихо, чуть слышно, спросила:

— А что еще она тебе сказала?

Я встал и открыл форточку. Не ожидая такой реакции, я растерянно, уже без напора общественного обвинителя, закуривая, ответил:

— Она сказала, что отбила у тебя жениха по имени Эдуард, и поэтому ты на нее злишься. Что ты живешь в квартире своего пятидесятилетнего любовника, у которого из-за тебя нищенствовали дети.