Ольга сообщила ему, что мы только на минутку — она забыла у него свои серьги, но дядя Миша ее и слушать не стал. Он взял Ольгу за руку и повел на кухню, приглашая и меня следовать за ними, что я из любопытства и сделал. На кухне он легонько подтолкнул Ольгу к дивану и заявил, что мы должны разделить с ним праздник. Ольга, смеясь, спросила, что это за праздник, на что дядя Миша, загадочно подмигнув ей, вытащил из холодильника бутылку «Пшеничной» и, так же загадочно подмигнув мне, объяснил, что благодаря Светланиному знакомому — показал он пачку немецких марок, а Ольга посмотрела на меня многозначительно — продал сегодня две картины. В общем, мы остались «разделить с ним праздник».

Ольга пить отказалась, сославшись на то, что она за рулем. Поэтому нам с дядей Мишей пришлось уничтожить бутылку вдвоем. После чего он достал еще одну и заявил Ольге, что мы сегодня ночуем у него, потому что он начнет ее новый портрет. Я сказал, что не видел еще старого, и дядя Миша принес его на кухню. Ольга была на нем как живая, и я даже стал путаться — где она настоящая, а где ее портрет. В середине банкета настоящая Ольга, сказав «ну, это надолго», ушла спать. Мы с дядей Мишей не заметили ее отсутствия, поскольку на кухне остался портрет, который нас внимательно слушал, самое главное, молчал, не мешая мужскому разговору. После второй бутылки дядя Миша достал третью.

Что было дальше, помню очень смутно, а проснулся я от настойчивых и нахальных толчков в бок. Открыв глаза, я увидел Светлану, собирающуюся поливать меня из художественно расписанного ковшика, и вежливо спросил:

— Что вы делаете? Вы с ума сошли!

— Вставай, алкоголик, — раздраженно ответила она и плеснула в меня водой.

— Да вы и вправду рехнулись, — возмутился я. — А где Ольга?

— Ты что, уже не узнаешь меня? Допился? — плеснула она в меня еще порцию до отвращения холодной воды.

— Ты! Вы! Тьфу, с ума сошла?! Что ты еще выдумала? Зачем опять этот парик?

— Вставай быстрее. Надо ехать.

— Никуда я не поеду, я только что уснул, — прикрыл я глаза с призрачной надеждой, что Ольга отвяжется от меня хотя бы на час.

Но я ошибся. Ольга принялась с таким ожесточением тормошить меня, щипать и поливать водой, что встал я очень быстро. Можно даже сказать, вскочил.

Поставив Ольге ультиматум, что либо я попью воды, либо умру у нее в машине, я просочился на кухню и глотнул холодного чая. Счастливчик дядя Миша, которого никто никуда не волок и не поливал, лежа на спине, залихватски храпел. Ольга стояла у входной двери, нетерпеливо покручивая вокруг пальчика ключи от машины.

— Поехали быстрее.

— Да куда ты так спешишь? — недовольно спросил я, проходя мимо нее в открытую дверь.

— По делам, — подтолкнула она меня в спину.

В машине я осведомился, что это за идиотская спешка и какие это дела могут быть у нее, а тем более у меня в такую рань. Ольга ответила, что знает, где лежит шкатулка, и сейчас мы едем за ней. Еще она сказала, что ей понадобится моя помощь.

Вскоре мы подъехали к дому Светланы и остановились, не доезжая до подъезда.

— А к чему этот маскарад?

— Узнаешь.

Из подъезда вышла Светлана и направилась в сторону метро. Я даже не сразу ее узнал: было в ней что-то необычное, а что, я тогда и не сообразил.

Ольга завела машину, и, развернувшись, мы выехали со двора.

Минут через двадцать мы подъехали к издательству, где, как оказалось, работала Светлана.

— Слушай меня внимательно, Шурик, — обратилась ко мне Ольга деловым тоном. — С той стороны, — она показала пальчиком, — скоро появится Светка. Постарайся, чтобы она тебя не заметила. Не перебивай. Когда она зайдет в подъезд, посигналь два раза. Я побежала, — выскочила она из машины, проигнорировав мои многочисленные вопросы.

Тогда я решил не забивать свою голову разной ерундой. Она у меня в это утро и без того плохо соображала. Я вышел из машины, купил в ближайшем ларьке бутылку пива и вернулся на место, наслаждаясь живительной влагой.

Когда бутылка почти опустела, из подъезда выскочила Ольга и, подбежав к машине, быстренько нырнула в салон.

— Ничего нет, — сказала она упавшим голосом.

— Чего нет? — спросил я, допивая пиво.

Посмотрев на меня, она возмутилась:

— Мерзавец. А если бы я погорела из-за тебя?

— А если бы я скончался, пока ты отсутствовала?

— Светка еще не появлялась? Что-то ее долго нет, — посмотрела Ольга на часы.

— Кто же будет спешить на работу в понедельник? Разве что какой-нибудь трудоголик, но она, кажется, к этой категории не относится, впрочем, как и ее сестренка. Может, пробки где-нибудь?

— Какие пробки? Ей всего-то четыре остановки на метро с одной пересадкой. Да тут и пешком-то пройти — полчаса времени. Странно, куда она пропала?

— Ты-то откуда знаешь, что полчаса?

— Сколько раз ходила, — произнесла Ольга, насупившись.

— Зачем?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — улыбнулась она. — Ладно, поехали.

Ольга завела машину, и, когда мы отъезжали со стоянки, из-за угла вышла Светлана. И тут я понял, что мне показалось в ней странным.

Она была одета точно так же, как и сидящая рядом со мной Ольга. Такая же куртка, джинсы, сапоги на каблуках-шпильках. Только волосы у Светланы были заколоты сзади, а Ольга сидела в своем парике. До этого я видел Светлану в плаще и рядом с собой, а тут, глядя со стороны, отметил, как гордо она вышагивает. И эта куртка, сапоги и джинсы только подчеркивали ее величественную поступь. Я даже подивился про себя, что одежда может так дополнять походку, а заодно и раскрывать характер человека. Пожалуй, к девице, так независимо шествующей по улице, не каждый решится подойти.

— Вы что, специально выбираете одинаковую одежду? — повернулся я к Ольге, ловя на себе ее изучающий взгляд.

— Когда как. Иногда мы вместе ходим по магазинам, а иногда, не сговариваясь, покупаем похожие вещи. У нас одинаковые вкусы.

— Во всем?

— Почти. Но можешь успокоиться — ты не в ее вкусе. Ей нравится немец. Интересно вот, что у нее за пакет в руках? Когда она выходила из дома, никакого пакета не было. — Поникнув, Ольга сосредоточенно вела машину.

— Да не кручинься ты так. Что уж теперь. Тем более, Светлана обещала, что положит сегодня ваш раритет в банковский сейф, чтобы ты его не увезла за рубеж.

Ответом мне было молчание.

— Ну что, куда теперь? — спросил я.

— Не знаю, — печально ответила она.

Я был поражен. Кажется, впервые с момента нашего знакомства эта девушка не знала, что делать…

Понедельник — день тяжелый. Лично я на своих плечах почувствовал всю тяжесть этого «замечательного» дня.