И я принимаю решение почти сразу. Если Мила со мной не поедет, то я буду ей помогать всем чем смогу. Хоть как-то отблагодарю её за то, что не бросила меня на заброшке и вызвала Афоню. Да и если честно себе признаться, я хочу Милу до зуда в одном месте. Да так, что становлюсь сам не свой. Она нужна мне, как воздух. Просыпаюсь утром каждый день со стояком в трусах. Хочется уже быстрее отсюда уехать, но без Милы не могу, да и не хочу.

  Каждый день пытаюсь её уговорить отправится со мной в город, но всё бесполезно. Она уперлась, что здесь нужна. Иногда я даже завидую её какой-то беспечности. А мне уже хочется её завалить на горизонтальную поверхность и любить до звёздочек в глазах.

   До Нового года остается совсем ничего какие-то две с половиной недели. И было бы хорошо, если бы Мила наконец-то согласилась переехать ко мне.

Отец над ней властвовать не будет, как над моей женой Лейлой. Наши женщины, они очень мягкие и всегда слушаются отца, брата. Я возможно сам виноват, что Лили погибла.

    Зря я Алана послушал и пошёл на мировую с отцом. Даже сейчас, когда он на смертном одре находится, всё так же диктует свои правила. Нет и ещё раз нет. Я выбор делаю сам. Никто мне не указ.

   Я женился, когда мне было двадцать два года. Но не на той женщине, которую мне навязывал Заур Тамерланович. Манипулировать ему сейчас нечем, но все равно пытается дотянуться до меня своими руками-щупальцами.

   Один раз вычеркнул отца из своей жизни. Надо было и сейчас также сделать, когда брат просил прийти к нему в палату интенсивной терапии.

– Прости меня, сын, - слёзно умолял отец. - Я не думал, что твоя жена так воспримет мои слова.

–  Но в следующий раз я не позволю вмешиваться в мою личную жизнь.

И отец опять сорвался.

– Вы с братом совсем не цените то, что я для вас делаю, - кричал он на меня хриплым голосом. Приборы, к которым был подключен отец, словно сошли с ума. Я нажал кнопку вызова медперсонала и очень жалел, что пришёл. Если бы сейчас не я... то нового срыва не случилось бы.

    Алан забежал в палату, что-то сделал с этими пищащими аппаратами. Дал отцу кислородную маску. Серое лицо практически сразу приобрело розовый оттенок, и он смог говорить более-менее спокойно.

– Давид, прости меня ещё раз. Я видел, что девочка тебе не пара. Тебе нужна была сильная женщина.

– Отец, но ты всё равно не имел права так поступать. Лили была моей женщиной. Но самое страшное, что она была беременная на тот момент. Ты погубил своего внука.

– Не знал. Прости, Давид, - отец говорил в маску с придыханием.

         Мне было трудно в этот раз выдавить из себя слова прощения. Перед моими глазами встал тот фатальный случай.

   Мы и прожили-то с Лили от силы года два. Но это было самое лучшее время. В тот злополучный день у неё случился какой-то непонятный срыв. Она обвинила меня в измене. Я пытался ей сказать, что я люблю только её одну. Но моя жена словно меня не слышала. Я прижимал её к телу. Такую горячую и любимую женщину, которая была первой у меня, а я у неё. Но она вырвалась из моих рук и шагнула в открытое окно. Я тогда словно обезумел и решил, что уйду вслед за моей Лейлой. Встал на подоконник и готов был прыгнуть вслед за моей любимой. Меня остановил мой брат. Я вырывался из его рук, кричал что-то - сейчас уже не помню…

   А когда получилось обрести свободу, то пулей понесся вниз по лестнице. Сердце так громко стучало, что я практически оглох. Да ещё эта дурацкая дверь не открывалась. Злость затмила моё сознание и я выбил её, кажется, с одного удара ноги.

   Люди столпились вокруг тела моей жены. Оттолкнул. Меня наверное посчитали безумцем. Но в тот момент было на всё плевать. Пошатываясь я упал перед Лейлой на колени, прижал её к себе и шептал ей, как заведенный: “Девочка моя, прости меня! Прости меня, слышишь?..”. Я уже тогда понимал, что виноват в случившемся, в том, что моя любимая сейчас лежит на тротуаре. Не уберег. Мой раненый ангел. Поднял взгляд и  увидел отца. Он стоял бледный. Не ожидал он такого от послушной девочки? А я тогда ему бросил в лицо: “Это ты своими словами разрушил моё счастье. Только ты один виноват в этом. С этого дня забудь, что у тебя есть ещё один сын”.

    На вскрытии я узнал, что моя любимая была беременная. Когда хоронил жену и своего нерожденного сына, то я умер, меня погребли вместе с ними: Лейлой и моим сыном. Поэтому я сделал вывод для себя, что любовь не для меня. Теперь в моей жизни только лишь страсть и похоть. Я слишком долго жил с болью в душе и раной в сердце. То ранение на заброшке всего лишь мелочь по сравнение с каждодневным просыпанием и прокручиванием в голове того дня. Вот где ад. Зачем я сейчас об этом вспоминаю? Может я пошёл на поправку? И помогла мне с этим Мила.

              ******

Душа моя стала возжрадаться с появлением мышки. Крышу от неё реально сносит. Но в тоже время понимаю, что я ничегошеньки не смогу ей дать. Она стала моим лучиком в тёмном царстве моего персонального ада.

      С Глебом мы, кстати, подружились, а вот парень этот, Ростислав, меня раздражает. Ходит за Милой по пятам, как привязанный телок. Поговорил с ним по-мужски, но он не понял или, скорее, просто не захотел. И всё так же за ней всюду ходит, словно следит. А у меня какой-то непонятный зверь проснулся внутри. Я не отдам Милу ни её мужу мудаку, ни этому парню. Страсть сжигает меня изнутри. Даже боюсь, что сорвусь и сделаю Милу своей во всех смыслах. Я пытаюсь куколку приручить к своему демону. Целовать девочку так бывает сладостно, что ещё немного и она будет стонать подо мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   Но я хочу, чтоб всё было правильно. Я, наверное, сам кажусь себе старомодным. Мой лучик должен быть свободен. Пусть забудет, что есть этот недоделанный муж. Как можно потерять такую женщину! И каким нужно быть идиотом, чтоб разменивать её на какие-то подделки.

Мои воспоминания о том роковом дне прервались появлением моего лучика - Милы. Уже наступил вечер, а я всё сидел на кухне. Здесь было уютнее, чем в остальных двух комнатах. Работа не шла да и без меня как-нибудь обойдутся. Справлялись же раньше. В голове бродили разные мысли, но выкинуть их не получалось.

    Мила вошла в дом в её глазах блестели слёзы, а на щеках разлился румянец. Какая же она красивая моя куколка. Я любовался девушкой.