– Сейчас вы говорите неприятные вещи, и это неправда, – указала Венеция. – Среди женщин есть очень умные, какой, например, была моя мама. Отец, прежде чем принимать какое-то решение, непременно спрашивал у нее совета. Я не понимала этого, пока не подросла и не стала наблюдать за ними. Они были счастливы, и я всегда мечтала о таком же счастье для себя.

– А тут я. Какая досада, – вставил граф.

Если он рассчитывал услышать комплимент, то его ждало разочарование.

– Неправильное слово, – ответила на это Венеция. – Это не совсем досада…

– И на том спасибо, сударыня, – шутливым тоном промолвил он. – Я ошеломлен вашим восторгом.

– Не стоит. Уверяю вас, мой восторг в ваш адрес не такой уж ошеломительный.

– Понятно, – насупился он.

– Хотя, естественно, я стараюсь, – примирительно добавила она.

Граф вдруг улыбнулся.

– Маленькая хитрюга.

Венеция захихикала.

– Итак, – продолжил он, – если я для вас не совсем досада, то кто же?

– Гм, – задумалась она.

– Ну же, будьте откровенны. Не щадите моих чувств. О, какой же я глупый! Вы и не думали их щадить, разумеется.

– Вы на удивление хорошо меня понимаете после столь непродолжительного знакомства, – заявила она.

– Да, понимаю. Сейчас, например, я точно знаю, что вы собираетесь что-то сказать, чтобы меня поддразнить и разозлить. И скажете это вы с улыбкой.

– По-моему, это несправедливое обвинение, – с нотками обиды в голосе промолвила она. – Я всего лишь хотела сказать, что вы оказались совсем не таким, как я ожидала.

– Ничего вы не ожидали, – тут же возразил он. – Вы никогда не думаете заранее о практической стороне дела.

– Вы правы, – вздохнула она. – Наверное, я никогда на самом деле не думала о вас как о человеке. Для меня вы были скорее маленькой сахарной фигуркой жениха на свадебном торте.

– Его можно переставлять с места на место, но никому не приходит в голову, что у него могут быть свои мысли и чувства, – подсказал граф.

– С невестой то же самое. Любой мужчина, принявший решение жениться на следующий день после знакомства, видит женщин этакими сахарными куклами. Вы – яркий тому пример. Ваши слова подтверждают это.

– Я?

– Если мне не изменяет память, в поезде до Портсмута мы обсуждали с вами ваш идеал жены.

Он откашлялся.

– Забудьте об этом. Если я и думал, что женюсь на сахарной кукле, то уже понял, что это не так.

– Значит, мы оба столкнулись с неожиданностью. Я ожидала, что вы окажетесь настоящим англичанином и, значит, человеком немногословным, если только речь не заходит об охоте или рыбалке. Еще я думала, раз вы являетесь протеже королевы, то будете гордецом и отчасти снобом.

– Вы и правда так плохо обо мне думали?

– Не скажу, что это совсем плохо, – ответила она, – но англичане часто такими бывают, тогда как французы, немцы или итальянцы совсем другие.

Он секунду обдумывал ее заявление, потом посмотрел на нее так, будто ждал продолжения, но она молчала.

– Вы не спросите, какие у меня впечатления от вас? – наконец сказал он.

– Нет, – ответила она, глядя на него простодушно. – А вот и следующее блюдо.

Пока официант менял тарелки и снова наполнял бокалы, они молчали.

Какое-то время ели в тишине, каждый ждал, когда заговорит другой. Первым сдался граф.

– И все-таки я расскажу. Когда я впервые увидел вас в доме вашего дяди, вы показались мне очень красивой. Даже слишком красивой, чтобы сгодиться для чего-либо, помимо поцелуев. Я думал, с вами и побеседовать-то ни о чем нельзя будет, разве что говорить комплименты, которых вы от меня ждали.

– Жаль только, – вставила Венеция, – мне тогда нечем было в вас запустить. Это было оскорбительно.

– В самом деле?

– Почему это вы решили, что я ждала от вас комплиментов, если вы собирались жениться на другой женщине, как вам казалось?

– Как мне казалось, – повторил он. – Я по опыту знаю, что женщины всегда ждут от мужчин комплиментов. Не услышав их, они страшно обижаются. А услышав, обижаются за какую-нибудь другую женщину. Мужчины чаще всего не понимают, чего от них ждут и как себя вести.

– Только не изображайте из себя оскорбленную невинность, – строго произнесла Венеция. – У вас это плохо выходит.

– Склоняю голову перед вашей мудростью в таких делах, сударыня.

– Если быть красивой и желать комплиментов – это преступление, то в будущем я наряжусь в лохмотья и к мужчинам буду относиться, как к грязи под ногами.

– То есть как ко мне? – вставил он.

Она улыбнулась, но не ответила.

За кофе долго сидеть не стали.

– Завтра нас ждет долгий изнурительный день – покупка новой одежды, – сказал граф. – Нужно вернуться на корабль и лечь пораньше.

Всю дорогу в экипаже Венеция размышляла над тем, закончится ли этот вечер так же, как вчерашний.

Когда спустились в каюту, граф сказал:

– Я должен поблагодарить вас за великодушие.

– О чем вы?

– О синяке, о том, как вы всем дали понять, что это не я виноват, и скрыли, что я спал в другой комнате.

Она повернулась к нему.

– Я сражаюсь честно.

Он кивнул.

– Я вижу. Но скажите, я действительно ни в чем не виноват?

– Не понимаю.

– Когда я бросил вас на кровать… Вы уверены, что не тогда ударились? Я ведь ушел сразу и не видел, может, это я вас поранил.

– Нет, это не вы, – заверила его Венеция. – Вас винить не в чем. Что?

Этот вопрос она задала, потому что увидела, как он на нее смотрит – с ироничной улыбкой.

– Что ж, у вас была возможность, но вы ее упустили.

– Возможность? Какая возможность?

– Возможность взять меня за горло. Вам нужно было сказать, что это я, скотина, поставил вам синяк, и я бы уже ничего не смог сказать. Я был в вашей власти, но вы отпустили меня.

– Конечно, отпустила, – тут же ответила она. – Зачем мне враг, которого я держу за шею? Так не интересно.

– А что, по-вашему, «интересно»?

– Честный бой, лицом к лицу, друг против друга.

– Святые небеса, у вас странные развлечения, сударыня! Давайте сражаться не друг против друга, а мужчина против женщины, так «интереснее».

– Жду не дождусь.

Он поднес ее руку к своим губам.

– Вы благородная женщина.