невооружённым глазом. Как будто бы всё тихо и мирно. Вдалеке пасутся стада овцебыков. Порхают гуси и полярные совы. Мельтешат мелкие грызуны. Ни медведей, ни волков не наблюдается. Воздух тих и прозрачен. Облаков почти нет. Обычные звуки просыпающейся поутру природы. Тогда что же его, к чертям собачьим, разбудило? Эрвин мысленно выругался.

И тут, поначалу, совершенно не поняв, что начало происходить, он увидел вправо от себя какое-то лёгкое, едва заметное движение. На раздумья не оставалось времени. Какая-то тень, скользнувшая по кустам, заставила его отпрянуть, рефлекторно прикрыв спиной спящего друга.

- Ма-ать его в печёнку… - протянул он ошеломленно. Звук голоса был скорее похож на шёпот.

- Эт… эт-то что ещё такое?

Громадный, просто колоссальный пласт тектонической плиты площадью не менее нескольких сот метров не спеша сместился в сторону, навстречу Эрвину из земли выдвинулась какая-то платформа, и гигантский зев вертикального колодца раскрыл перед ним свои створы. Две смежные двери огромных размеров, изготовленных из неизвестного блестящего материала, разъехались по бокам образовавшегося под землёй бункера, раздался шум работающего механизма и всё стихло. Застывшие двери словно пригашали внутрь. Но Эрвин смотрел сейчас не на них. С запоздалым отчаянием он бросился к спящему Кирку. Тот так и не успел проснуться. Глубокие борозды раздвинувшейся вертикальной шахты спровоцировали внутреннее давление, вырвавшееся наружу с тихим свистом. Целые ручьи сухой почвы вместе с лишайником и кустами начали стремительно всасываться внутрь, увлекая за собой одеяла Эрвина и Кирка. Само тело его старшего друга, по-прежнему не проснувшееся, устремилось вслед за различным мусором, куда последовали и мелкие грызуны с пролетающими мимо птицами. Это был настоящий гигантский пылесос, если бы Эрвин мог знать его предназначение в своём конце девятнадцатого века. Всё, что находилось в радиусе нескольких десятков метров, начало быстро и безжалостно поглощаться раскрывшимся зевом подземного колодца. Пролетающие над зоной всасывания птицы, камнем валились в чёрную пустоту шахты. Нарастающий гул больно вибрировал в барабанных перепонках.

Ничего не понимая, оторопевший от внезапности происходящего, Эрвин уже не мог протянуть руки Кирку. Того несло сплошным потоком внутрь провала, крутя во все стороны обмякшее тело. Он так и не проснулся. Очевидно, это был обморок во сне. Эрвин с застывшим криком бессильно наблюдал, как тело друга перевернуло в напоре воздуха, растянуло в пространстве, изменило форму и, с тихим хлопком увлекло вниз. Больше он его не увидел. Едва держась на ногах от мощных потоков, цепляясь разодранными руками за корни кустов, загребая лишайник, его самого несло вглубь колодца. Слезящимися и почти ослепшими глазами он увидел под собой вспыхнувший яркий неоновый свет. По стенам гигантского бункера отбросило причудливые тени. Перед ним предстал целый комплекс загадочных помещений. Краем глаза молодой полярник увидел под собой громадный амфитеатр из тоннелей, цехов, шахт и колодцев. Где-то внизу двигались едва заметными точками какие-то неведомые существа. Работающие автоматы и механизмы издавали тот самый гул, что он слышал при возникшем из-под земли бункере.

Это была цивилизация, своей немыслимой технологией ушедшей под землю в незапамятные времена ещё на заре человечества.

Это была НОВАЯ ГИПЕРБОРЕЯ.

Цивилизация, обогнавшая и покорившая Время.

...Потом внезапно всё стихло. Гул прекратился. Последний пласт вывороченной почвы обрушился вниз, и наступила тишина. Эрвин на миг потерял сознание.

А когда пришёл в себя, дико, протяжно, завывая словно дикий зверь, безысходно заорал. В этот миг, последний выживший из экспедиции, мужественный и молодой полярник, душа всего общества, весёлый и неугомонный Эрвин, начисто потерял рассудок.

Дальше только полная и всепоглощающая пустота.

Дневник Томаса так и остался лежать на земле нетронутым.

…А в небе Гренландии по-прежнему светило незаходящее огненно-красное солнце.

Глава 4-я

Остров Гренландия. Северо-западная часть. 1963 год.

Месторасположение американской авиационной базы «Туле».

Операция «Ледяной червь».

Подземный лагерь Camp Century – 1.

18 часов 32 минуты по местному часовому поясу.

Если посмотреть на спутниковые фотографии, изображающие Гренландию с орбиты Земли, то можно увидеть одну странную деталь.

В центральной части громадного острова, ледяной щит которого достигает 2400 километров в длину и более 1000 километров в ширину, нет ни гор, ни снежных дюн, одно сплошное белое пятно, ровное как ледяной каток после заливки. Только по краям острова можно заметить выступающий рельеф поверхности. Официальная наука не отрицает, что ещё каких-то 10 тысяч лет назад остров был зелёным, без льда и снеговых шапок. А ведь толщина их иногда превышает 2-3 километра. Температура зимой может рвануть вниз до минус шестидесяти, а летом не превышает плюс двадцати градусов по Цельсию.

В одном из таких мест, где зимний снег уже сошёл, можно было наблюдать следующую картину…

Два мощных тягача на танковых платформах вырулили из-за скал, держа курс на куполообразное сооружение, возвышающееся над остальной белой равниной.

- Не слишком медленно едем? – донеслось в наушниках первого водителя. – Саймон приказал спешить, они там откопали что-то интересное. Слышишь меня, Тим?

- Слышу, - сквозь непонятные помехи ответил второй водитель. – Не забывай, что в наших шахтах находятся двести межконтинентальных баллистических ракет. Похоже, адмирал решил возобновить учебную тревогу, не более. Уже не раз так бывало, забыл?

Помехи в наушниках стали сильнее.

- Чёрт бы побрал эту связь! - обозлился Джейк, водитель второго вездехода. – С утра вся аппаратура словно взбесилась, не заметил? Сначала стационарные передатчики в бункере связи, затем приёмные антенны вышли из строя.

- Вот я и говорю: учебная тревога в условиях отсутствия связи. Наш «старик» любит этим баловаться. Отключит всё сообщение с внешним миром, нашлёт тумана в виде помех, потом сидит у себя под землёй, довольно потирая руки, мол, давайте, ребятки, вешайтесь тут без меня, посмотрю, как справитесь. А с утра затем на ковёр. Того списать на берег, того уволить, того разжаловать, а этих – в карцер на хлеб с водой. Не раз бывало…

- Я тебя понимаю,