— Милка! Ты чего ни свет ни заря?! — Он открыл ей входную дверь и, посторонившись, пропустил внутрь. — Случилось что?!

— Да… Не спрашивай пока ни о чем, — сдавленно пробормотала она, обессиленно опускаясь на диван с продавленными пружинами. — Выпить есть что-нибудь?

— Так ведь это… — Палыч бросил виноватый взгляд на пустую поллитровку, стоявшую на столе. — Вчерась посидели, понимаешь…

Милочка, морщась от боли, сунула руку в карман куртки и, достав деньги, попросила:

— Найди, а…

— Что, так тошно?! — ахнул он, суетливо натягивая кирзовые сапоги прямо на босу ногу. — Сейчас, Милушка, сейчас, голубушка, все организуем.

— Сигарет не забудь, — крикнула ему вслед Милочка.

Вернулся он где-то через полчаса. Выставив на стол бутылку «Столичной», он вытряхнул из пакета пачку сигарет, пару копченых окорочков и буханку хлеба.

— Сейчас я салатик организую, капустка тушеная имеется. А может, щей? А, Милка?

— Давай все, что хочешь, — безразлично махнула она рукой, распечатывая пачку сигарет.

Палыч метался от плиты к столу, который предусмотрительно накрыл чистым целлофаном, опасливо поглядывая на скрывшуюся в клубах сигаретного дыма Милочку. Видя, как она мрачнеет с каждой минутой, он суматошно метал на стол тарелки.

— Сейчас я, Милушка, — бормотал он, разливая духовитые щи в глубокие эмалированные миски. — Горяченького-то хорошо под водочку…

Милочка взирала на все с поражающим ее самое равнодушием. Все слезы она выплакала, пока добиралась до дачного поселка. Стоя на трассе и останавливая редкий для столь раннего часа транспорт, она, не стесняясь, рыдала. Пожилой дядька на молоковозе, вызвавшийся подвезти ее до места, долго молчал, подозрительно поглядывая в ее сторону. Потом не выдержал и спросил:

— Случилось что?.. Обидели?..

Она посмотрела на него опухшими от слез глазами, и столько боли и безысходной тоски было в ее взгляде, что он, озадаченно крякнув, от дальнейших расспросов воздержался.

— Садись, Милушка, — пригласил к столу Палыч, отодвигая колченогий стул и укладывая на сиденье маленькую вышитую подушечку. — Это я для тебя… Видал, как сморщилась, когда садилась… Избил, что ли, кто или что похуже?..

Она хмыкнула от такой прозорливости этого бесхитростного на вид мужичка и закатала рукав свитера.

— Господи ты боже мой!!! — побледнел Палыч от увиденных багровых рубцов на ее руке. — Это что же за зверюга такая?!

Дрожащими руками он наполнил две стопки и пододвинул одну из них к Милочке.

— Выпей, полегше будет. — Он пошамкал беззубым ртом и нерешительно спросил: — За что пить-то будем?..

— Помянуть нужно кое-кого, — выдохнула она вместе с сигаретным дымом. — Хороших людей.

Стараясь справиться со спазмом, мгновенно перехватившим горло, Милочка одним глотком выпила водку и, поставив стопку на стол, попросила:

— Налей еще…

Через час, подхватив обмякшее тело Милочки со стула, Палыч аккуратно пристроил его на диване, заботливо укрыв до подбородка верблюжьим одеялом.

* * *

Милочка открыла глаза, и первое, что она увидела, была сгорбленная спина Палыча, обтянутая простеньким свитерком.

— Палыч, — хрипло позвала она. — Сколько времени?

— Три часа, — откликнулся он, резво повернувшись на табуретке. — Почти весь день спишь. Стонала во сне, синяки, видать, болят.

— Болят, — поморщилась Милочка, переворачиваясь. — У меня к тебе вопрос один есть… Тут никаких происшествий не было?

— Когда? — непонимающе заморгал Палыч. — Все вроде тихо. А это ты к чему спрашиваешь-то, не пойму?

— Это я к тому, — буркнула она и осторожно приподнялась на локтях. — В прошлый раз, когда я здесь была, на даче у Иннокентия произошло убийство. И сейчас в доме, возможно, разлагается труп!..

— Чур тебя, — побледнел он и замахал на нее руками. — Не было никаких трупов! Он намедни сам приезжал. Все окна, двери нараспах были. Гостей полон дом. Музыка на всю округу.

— Когда?! — округлила от удивления она глаза.

— Так вчерась и был. Что удивительно — с женой и дочками. Никогда я их прежде не видал, а тут — поди же ты!..

— Ничего не понимаю, — пробормотала Милочка и, встав, прошлась по тесной каморке. — А ты ничего не путаешь?

И видя, как обиженно сверкнули глаза Палыча, поспешила добавить:

— Хотя о чем это я? Ты все строго примечаешь. Дела!..

— Может, ты это, того, чего напутала?

— Ладно тебе, Палыч, из меня дурочку-то делать, — возмутилась Милочка, наливая себе стакан молока из маленького бидончика, стоявшего на скамейке у двери. — В рассудке пока, и его домоправительницу, как тебя, видела, правда, с остановившимися глазами и перекошенным ртом…

Тут пришла его очередь удивляться. Он вытаращился на стоящую перед ним женщину и лишь в недоумении качал головой.

— Слушай, Палыч! — загорелась вдруг Милочка. — А давай туда сходим!

— Нет, нет и нет! — замахал он на нее руками. — Ни за что! Я приставлен здесь сторожем, а не бандюгой каким по чужим дачам лазить.

— Так ты и не полезешь, — Милочка хитро улыбнулась. — А зайдешь вместе со мной, как положено — через дверь. Я-то вроде хозяйкой там была в недалеком прошлом…

На дело было решено выйти, как стемнеет. Невзирая на то, что дачников к тому времени года было немного, они дождались, пока часы не ударили полночь, и лишь с последним ударом одновременно выдохнули:

— Пора!..

* * *

Серега наворачивал копченую колбасу и, хитро щуря глаза, вглядывался в сидящего напротив Максима.

— Ну и чего уставился? — поднял тот взгляд от тарелки, по которой уже несколько минут гонял вилкой пару грибков. — Что нового ты во мне нашел?

— В тебе нет, — притворно вздохнул Серега, продолжая жевать. — А вот в гараже — да! Как же это ты догадался, что у Кивы там целый склад оружия? Дела-а-а…

— Как догадался, как догадался, — Максим в раздражении швырнул вилку на стол — Не надо из меня делать дурака. Убит он был не за свой выигрыш в покер. Короче, хочешь стать покойником — узнавай дальше. Я иду спать.

Максим тяжело поднялся и на ходу обронил:

— Не лезь не в свое дело. Мой тебе совет… как друга. И еще… — Он посмотрел на сидящего за столом долгим взглядом. — Не упоминай ее имя…нигде. По крайней мере, пока…

* * *

Кухня сияла девственной чистотой.

— Ничего не понимаю, — Милочка нерешительно потопталась у порога и сделала робкий шажок в комнату. — Она сидела вот на этом самом месте. Руки жутко скрючены, глаза вытаращены. Палыч, хочешь верь, хочешь не верь…