– Он знал, что вы – его отец? – спросил Денис.

– Сначала – нет. Я навещал его, но он считал меня просто родственником своей матери. Маленькие дети не умеют хранить секреты, нам не нужно было, чтобы он ляпнул лишнее при посторонних. Я сказал ему, когда ему исполнилось восемнадцать. Это было непросто принять, но Лена вырастила его умным, он не поддался подростковой истерике, он все понял правильно. Что я сделал, почему. Не могу сказать, что мои отношения с сыном сложились так, как мне хотелось бы, но получилось вот что.

После официального «знакомства» Николай начал больше баловать сына, хотя Елена это не одобряла. Когда парень самостоятельно поступил в престижный вуз, отец вознаградил его машиной и оплаченной арендой квартиры в Москве. Все складывалось прекрасно… А потом умерла Елена.

Она тяжело болела, и Николай хотел бы ее спасти, он бы все для этого отдал, но от него уже ничего не требовалось. Момент, когда лечение еще помогло бы, был упущен, и она угасла за несколько месяцев. Чтобы хоть как-то справиться с горем, Николай стал выдавать сыну все больше денег, он хотел, чтобы его наследник отвлекся от смерти матери, чтобы снова научился наслаждаться жизнью.

При этом он общался с сыном не так уж часто, у него по-прежнему была другая жизнь. Ему казалось, что все под контролем, раз парень вырос смышленым. Николай доверял ему, как самому себе.

– И вот теперь мой сын мертв, – холодно закончил он. – Убит. Непонятно почему, непонятно, как. Но как и со смертью Лены, тут уже ничего не переиграешь. Мне только и остается, что добиться для него правосудия. В этом мне активно мешают, потому я и пришел к вам.

Алиса еще во время его рассказа сообразила, что к чему – Ян рассказал ей о деле, в которое оказался втянут его племянник. Он тогда все не понимал, откуда погибший брал деньги на роскошную жизнь, которая вроде как была не по карману осиротевшему провинциалу. А вот откуда! Папочка снабжал.

Денису ничего не было известно об этом расследовании, но он взглянул на помощницу, и та еле заметно кивнула, подтверждая, что знает, о чем речь.

– Кто же вам мешает и при чем тут я? – спросил прокурор.

– Я не могу влиять на расследование напрямую, но внимательно за ним слежу. Мне сказали, что его передали толковой следовательнице. И вот теперь от нее поступила жалоба, копию которой направили мне. Следовательница утверждает, что ей не дают нормально работать, потому что главный подозреваемый – сын адвоката и племянник полицейского. Этот самый полицейский использует все свои связи, чтобы затормозить расследование, пустить его по ложному следу, лишь бы отмазать родственничка.

Алисе пришлось сжать кулак с такой силой, что ногти больно впились в ладонь. Только так она могла отвлечься, не поддаваться растущему гневу. Если она сейчас начнет вопить, что это неправда, она только подставит себя, покажется истеричкой, не заслуживающей доверия. Денис уже понял, что ей многое известно, пусть лучше ведет переговоры сам и даст ей слово, когда потребуется.

– Но что привело вас именно ко мне? – уточнил Денис. – Меня причислили к тем связям, которые якобы использует Ян Эйлер, чтобы защитить своего племянника?

– Я не люблю рубить с плеча. Прежде, чем реагировать на жалобу, я решил навести справки об этом полицейском. Должен признать, что информация о нем противоречива. Люди, которых я уважаю, рекомендовали мне обратиться к вам.

Николай не сказал напрямую, что требует у Дениса поручиться за следователя – но это и так было понятно. Прокурор повернулся к своей помощнице:

– Алиса, будьте добры, расскажите нам, что там за дело и действительно ли Ян препятствует следствию.

Вот теперь нужно было сосредоточиться. Не говорить слишком быстро, не проявлять слишком яркие эмоции и уж точно не допустить, чтобы на глазах заблестели слезы, как бывало в детстве, когда Алиса сталкивалась с вопиющей несправедливостью.

Она больше не маленькая девочка. Если она хочет однажды стать прокурором, все происходящее сейчас нужно воспринимать как экзамен.

– Ян действительно наблюдает за расследованием, – кивнула Алиса. – Не официально, потому что официально он и не может ничего сделать, он – заинтересованное лицо. Но при этом он не собирается прикрывать своего племянника, потому что это и не нужно. Кирилл Эйлер активно сотрудничает со следствием. Он добровольно передал на экспертизу свою машину и даже свою одежду. Никаких доказательств того, что он причастен к убийству, не нашли. Единственное основание подозревать его – состояние тела, когда Кирилл нашел его. Но до сих пор точно неизвестно, как тело вашего сына туда попало. У Кирилла Эйлера нет мотива, они с вашим сыном не были знакомы, у него нет ничего похожего на орудие убийства – он никогда не был связан с наркотиками. Мне очень жаль Эдуарда, Николай Алексеевич. Но если вы хотите для него справедливости, вам тоже не выгодно сосредоточиться только на Кирилле Эйлере, ведь на его стороне вовсе не родство, а факты.

– И тем не менее, его дядя не оставляет это дело, а активно вмешивается, – указал военный. – Почему, если его племяннику это не нужно? А невиновному человеку защита не нужна. И вы утверждаете, что в его интересе нет ничего личного?

– Я не говорила, что там нет ничего личного. Я лишь утверждаю, что он не пытается защитить племянника. А личное там есть.

– Что же?

– То, что и должно быть у хорошего следователя: желание найти убийцу. Насколько я понимаю, Ян ассоциирует вашего сына со своим племянником. Кирилл и Эдуард и правда были во многом похожи. Теперь Ян Эйлер хочет разобраться, кто это сделал, чтобы такое не повторилось. Профессионально ли это? Нет. Но мы ведь не роботы, не лишены чувств… Вот как я вижу эту ситуацию.

С каждым нужно говорить на его языке. Не вываливать все факты скопом, а выбирать те, которые повлияют на определенного человека. Алиса знала, что по этому методу работает Денис, так она хотела работать сама, и вот теперь ей предстояло проверить, получится у нее или нет.

Николай Бизин молчал, внимательно за ней наблюдая, и по этому взгляду ничего невозможно было понять. Он мог устроить Яну серьезные проблемы – но мог сделать так, чтобы жалобы на него перестали иметь значение, а та следовательница наконец занялась своим делом. Алисе хотелось склонить чашу весов именно в эту сторону, добавить что-нибудь, чтобы получить гарантированный результат. Но она знала, что слишком много слов – это тоже ошибка, и ждала.

– Хорошо, – наконец произнес Бизин. – Теперь я понимаю больше. Я вижу, почему мне рекомендовали обратиться к вам. Я не буду давать ход этой жалобе.

Тут Денис мог бы сказать, что военному и не полагалось лезть в это, не ему решать, как реагировать на жалобу сотрудника полиции. Но прокурор благоразумно промолчал.

– Естественно, не могу я и назначить на это дело Эйлера, хотя у него действительно неплохой послужной список, – продолжил Николай. – Пусть и дальше занимается самодеятельностью, если ему так хочется. Но если он пойдет наперекор следствию, у него должны быть для этого действительно серьезные основания. Факты, а не домыслы. Я позволяю все это, потому что у следовательницы, подавшей жалобу, только домыслы и есть. Я хочу знать имя убийцы моего сына, и мне не важно, кто мне это имя назовет.