Вдруг лязгнул дверной замок. Этот звук никогда не предвещал ничего хорошего. Я тут же закрыл Дара плечом – может, эти ублюдки ненадолго забудут о его существовании. Ив, наоборот, подался вперед, всегда готовый к бою. А я мечтал только, чтобы крон не делал глупостей. Не время и не место проявлять героизм.

– Ты и ты, – ткнул жироподобный Дербер пальцем-сосиской в Майла и Фэнси. Они, наверное, были самыми юными среди нас. Только бы оба выжили!

Ребята безропотно поднялись на ноги. Они знали, что сопротивление бесполезно, пока на них браслеты. Да, мерзкую штуку все-таки изобрели маги Ладема. Мерзкую, если использовать ее не по назначению. Дербер оставил на полу кувшин воды и булку черствого хлеба, плюнул в нашу сторону – и ушел. Дверь закрылась – с теми же противными лязгом и грохотом.

– Это что было? – тихо спросил Дар.

– Верх жестокости и тупости, – ответил я. – Эти парни либо покалечат друг друга, либо убьют. Иначе и то и другое может сделать Дербер.

– Дербер – это Свин?

– Хорошее прозвище, – несмотря на ситуацию, я улыбнулся. – Да, это Свин. Он тут главный по боям. Раз взял двоих, может вернуться снова. Смотря какой будет прибыль и много ли зрителей.

– Мразь, – прошептал Дар.

– Хуже, – откликнулся Ив. – Это уже не человек. Это – настоящее чудовище.

Дарентел

Мой привычный мир медленно распадался на части. За всю жизнь я чувствовал такое лишь дважды. В первый раз – после смерти возлюбленной и предательства друга. Во второй – когда узнал, что мать обрекла меня на гибель. И надеялся, что больше никто и никогда не вернет меня в этот огненный круг, из которого так тяжело вырваться. В этой камере было слишком душно. Стены давили. Я не привык так долго находиться в одном помещении. Но дело было не в этом. Дело было в парнях, которые месяцами ютились в этой коробке и зубами выгрызали возможность жить. Нужно было хоть раз увидеть их лица, чтобы понять: принятые законы слишком мягки. И пока я не прикажу вздернуть на воротах Ладема каждого такого, как Свин, ничего не изменится.

Аль тоже казался мрачным. Нет, он, как всегда, храбрился, но смотрел по сторонам с тревогой, когда думал, что я не вижу. Просто Дагеор не привык сдаваться, как и я сам. И я обещал себе, что сделаю все, чтобы вырвать жизни пленников из ручищ Свина. А его самого… Кажется, мне начинает не хватать аномалии.

Бить Иврана я и вовсе не собирался, если бы парень не напрашивался на хорошую трепку. Тем более что он заметно прихрамывал и проигрывал мне в опыте. Я, конечно, не силен в кулачных боях, но удар у меня поставлен верно. Не всегда можно полагаться на оружие и магию. Есть моменты, когда играют роль только собственные силы. Жаль, что пришлось потрепать парня. Ничего, в следующий раз будет умнее. Наверное, он – негласный лидер этой горстки выживших. Поэтому за нашим боем следили пристально и внимательно, и я не имел права проиграть.

Появление Свина испортило миг триумфа. После того как он забрал двоих ребят для участия в бою, в камере воцарилась тишина. Я, как и все, понимал, что следующий бой может оказаться моим. Понимал – и не боялся. А они – боялись. Потому что были друзьями по несчастью и держались вместе. И мне было искренне их жаль.

Чтобы сгладить мучительные минуты ожидания, я сел так, чтобы Аль меня прикрыл, и осторожно призвал магию. Браслет тут же накалился, вызывая дикую боль. Но мне ли бояться боли? Когда магия выжигала меня изнутри, было хуже. И когда молния вырвалась на свободу после нападения Кертиса – тоже. Поэтому сейчас я сжал зубы и терпел. Маленький язычок молнии проклюнулся на пальцах, и я поднес его к браслету. Расплавить его получалось плохо. И долго держать молнию я не мог. Но уже после нескольких вспышек молнии на браслете пролегла узенькая выщербленная полоса. Ничего, отдохну минутку – и снова…

Дверь распахнулась, и в камеру втолкнули одного из парней, Фэнси. Тот был бледен как смерть. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что произошло. Аль перехватил парня и усадил на пол. Тот тихо всхлипнул и закрыл лицо руками. А я злился. Злился так сильно, что привычные блики молнии заплясали на пальцах, плавя ненавистные браслеты.

– Я убил его, – вытер Фэнси предательские слезы. – Они заставили меня его убить.

– У тебя не было выбора, – тихо сказал Ив. – Иначе вы бы умерли оба. Я знаю, это сложно, но надо смириться.

И это говорит тот, который с десяток раз поднимался с пола, чтобы снова на меня броситься? Плохой из него советчик. Но парня было действительно жаль.

– Успокойся, – тихо попросил меня Аль. – Пока всех нас не сжег.

Заметил. От Дагеора ничего не скрыть. Мне ли не знать? Он влезет в голову и вывернет все наизнанку. Я приказал себе угомониться. Это ведь не аномалия, обычная магия. Ей можно приказывать. Молния послушно исчезла, и я отвернулся, чтобы не видеть трясущегося от рыданий Фэнси. Проклятая страна! И я проклят вместе с ней, потому что никогда не смогу полностью исправить отношение к таким, как Фэнси, Ив, моя собственная жена и будущий сын. Я – не Аланел, не умею залезать в чужие головы. Что мне делать? Что делать, чтобы остановить все раз и навсегда? Если бы я только знал.

* * *

Милия

Когда впереди показались стены Кардема, я не знала, какой богине молиться и что сделать, чтобы бесконечная тряска прекратилась. Но кроме жуткой усталости был страх. Безумный и безудержный. Я знала, что Аль жив. Об этом говорил Белана. Но почему он тогда не вернулся ко мне? Он болен? Ранен? В плену? Нашел другую? Мне уже даже начинало казаться, что «нашел другую» – это меньшее из зол, потому что от соперницы можно избавиться, а от гибели – нет.

Мои спутники все время молчали, за исключением Гардена. Киримус обладал странным умением завести разговор на пустом месте и незаметно втянуть в него всех и каждого, поэтому хотя бы часть пути пролетала незаметно, а затем мы снова погружались в оцепенение. Оно было сродни сну, только не приносило отдыха. Одно опустошение.

Когда до Кардема оставалось рукой подать, я вдруг поняла, что не хочу ехать туда прямо сейчас. До заката было еще часа три. Можно позволить себе небольшую прогулку.

– Кертис, ты сможешь найти дорогу до академии? – спросила друга.

– Еще бы, – он впервые за последние дни улыбнулся. – Наверное, даже с закрытыми глазами.

– Тогда поменяйся местами с Шипом. Я хочу побывать там.

– Милли, нам бы не следовало… – попытался вмешаться Гарден, но замолчал на полуслове. Потому что, видимо, и для себя что-то решил. – Хорошо, Кардем так Кардем. А вам, господа студенты, тоже не мешало бы увидеть, где все начиналось. Так сказать, сравнить.

Экипаж протяжно заскрипел – и свернул на едва заметную тропку. Здесь явно никто не бывал, и только память Кертиса позволяла найти дорогу. Вокруг высились старые деревья. Они раскачивались на ветру, скрипя ветками. А мне слышалось совсем другое. Я вспоминала ночь нападения на академию. И ужас, испытанный тогда, снова проникал до сердца.