– Обещаю.

– Я уверена, что он любит меня, – хихикнула Мэй. – Знаешь, что он сделал вчера? Я была в магазине миссис Флинт, и там был Джейк, и он… ну, это было так очевидно…

– Что именно?

– Ну, то, что я ему нравлюсь, – ответила Мэй. – Он улыбнулся мне.

– Он многим улыбается, – сказала Гретхен.

– Тут было по-другому. Это было видно.

Я спрятала голову под подушку, проклиная Джейка.

Однажды вечером, когда папа с Беном смотрели по телевизору бейсбольный матч, я услышала, как Бен сказал:

– Пап, а почему Зинни всё время нет дома? Почему она вечно пропадает на этой своей тропе?

– Думаю, ей иногда нравится гулять одной, – сказал папа.

– Не иногда, а всё время!

– Когда-нибудь ей это надоест, рано или поздно.

– Но она ещё не закончила её расчищать. Там ещё не одна миля, – скулил Бен.

– Сам увидишь, она скоро устанет и бросит её расчистку.

Мой родной отец – предатель, решила я.

Проблема в том, что я уже запаниковала. По моим прикидкам, я расчистила лишь четыре мили тропы; оставалось ещё шестнадцать. По идее, я должна была закончить её этим летом – должна, но я уже сомневалась в том, что эта задача мне по плечу.

Теперь мне требовалось больше часа, чтобы дойти от моего лагеря до нерасчищенного участка. Когда же я расчищу тропу дальше, мне потребуется всё больше и больше времени, чтобы вернуться к тому месту, где я остановилась. Я была обречена на неудачу. Но затем у меня появилась идея, и однажды вечером я изложила её своим родителям.

– Зинни, да ты с ума сошла! – сказал папа.

– Лошадь! – воскликнула мама. – С тем же успехом можно попросить самолёт. У нас таких денег нет.

– Но тогда, – взмолилась я, – я могла бы ездить по тропе верхом, и у меня на это уходило бы меньше времени, и…

– Зинни, – сказал папа, – тебе не кажется, что эта твоя тропа уже превратилась в навязчивую идею?

– В навязчивую идею? Но ведь это не просто тропа. Это моя тропа. Тётя Джесси разрешила бы мне завести лошадь.

Эх, зря я это сказала. Мама расплакалась, а папа посмотрел на меня с ужасом.

– Никакой лошади! – решительно заявил он.

Я была в отчаянии. И совершила отчаянный поступок. Я повесила в магазине миссис Флинт объявление:

Денег на лошадь у меня не было, даже на самую дешёвую. Я повесила это объявление в надежде на то, что его увидит Джейк. Я надеялась, что он достанет для меня лошадь, и мне было всё равно, даже если он её украдет.

Всё шло не так, как надо. Как будто мир был в сговоре с моим отцом, который считал, что я не закончу тропу.

В тот самый день, когда я повесила у миссис Флинт объявление, я расчищала тропу и, протрудившись нескольких часов, увидела, что впереди замаячило светлое пятно. Лесная просека, известная как Девичья Аллея, заканчивалась. Устав находиться под тёмным пологом леса, я оставила свои труды и зашагала вперёд по упавшим веткам и гниющим листьям, чтобы посмотреть, что ожидает меня в предстоящие дни.

Наконец последние заросли остались позади. У меня перехватило дыхание. Передо мной простиралась прогалина около двухсот футов в поперечнике: луг, поросший высокой травой и полевыми цветами, а дальше снова начинался лес. Этот луг радовал глаз, если бы не одно «но»: его окружала крепкая ограда из колючей проволоки.

Ограда? На моей тропе? Я обвела взглядом этот луг. Никаких следов домашних животных: ни коров, ни лошадей, ни коз. Мне даже в голову не пришло проложить тропу в обход луга. Я была уверена: тропа изначально шла прямо и по какой-то не ведомой мне причине должна оставаться прямой. Я вернулась домой, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.

Дома папа вручил мне листок бумаги.

– Зинни, что всё это значит? – Это было объявление, которое я повесила в магазине миссис Флинт. – Где ты собираешься взять деньги, чтобы заплатить за эту «дешёвую лошадь»?

– Я могла бы их заработать, – ответила я.

– Как?

– Работать.

– Когда?

– Когда угодно…

– Значит, ты бросишь расчищать тропу и станешь работать на других и зарабатывать деньги?

Я сунула бумагу в карман.

– Нет, – ответила я. – Нет, не буду. Забудьте про эту дурацкую лошадь. Лучше я стопчу до крови свои дурацкие ноги.

Теперь мне оставалось лишь надеяться, что Джейк видел это объявление до того, как папа снял его с доски.

На следующий день я рылась в ящике с инструментами в поисках пары кусачек. Чего там только не было в сарае! Косы, мотыги, топорики, вилы! И всё это валялось, как попало, среди затянутых паутиной досок. На деревянном верстаке громоздились пластмассовые банки с гвоздями, шурупами, гайками и болтами; здесь же были отвёртки, плоскогубцы и молотки; пустые банки из-под масла и кофе, запутанные мотки шпагата. Я копалась в этой невероятной мешанине, рылась под грудами всевозможных железок и даже напугала пауков и нескольких мышей.

Увидев кофейные банки, я вспомнила про ту, в которую когда-то положила змею. Я встряхнула несколько банок, чтобы посмотреть, нет ли внутри каких-нибудь инструментов. В одной из них что-то грохнуло и звякнуло. Внутри было несколько десятков монет, или, по крайней мере, я подумала, что это монеты, но когда я высыпала их, то увидела, что это не настоящие монеты, а жетоны. Большие, маленькие, серебристые, латунные. Некоторые были гладкими кружочками, на некоторых имелись рисунки или надписи. На одной была изображена корова, на другой – птица. На одной надпись Счастливчик, на другой – Свободный.

Они тотчас напомнили мне про медальон, который я нашла, но подобного медальона среди них не было. Рассматривая эти находки, я вновь ощутила леденящий страх, мрачное предчувствие чего-то ужасного, и это ужасное происходило вокруг меня. Сунув жетоны обратно в банку, я поставила её на место.

* * *

Я отправилась было обратно на тропу, но голос дяди Нейта напугал меня едва ли не до смерти. Меня как будто застукали за чем-то недостойным, но за чем именно? Я лишь взяла кусачки. И обязательно верну их на место.

– Эй! – крикнул он. – Вечно ты торчишь на этой тропе! Так не годится!

– Почему нет?

– Тебе не следует ходить туда одной. Неизвестно, на что там можно наткнуться. Это не место для девушек.

И зачем только он это сказал!

– Ты хочешь сказать, что, будь на моём месте мальчишка, это было бы хорошо? Но только не я?