Прошло полтора часа с начала встречи, а перед входом в здание толпились какие-то люди, явно не спешащие попасть внутрь. Приехали на разномастных минивэнах, захватив почти все свободные парковочные места. Давно стемнело, потому самые ушлые – совсем без палева, конечно – устанавливали осветительные приборы в виде больших фонарей, рассудив, что ресторанного освещения может не хватить. Накрученная детективом и обстановкой, я вышла из машины – прогулялась туда, помялась тут, послушала там. Фамилию «Исаев» два раза услышала уже на подходе, но поторчала вокруг еще немного, теперь прекрасно понимая, что происходит, но еще не догоняя, что делать конкретно мне. Хотя молодая девица, едва ли сильно старше меня самой, подтолкнула к решительности – она, заметно волнуясь, переспрашивала у своего оператора, как лучше сформулировать вопрос. Меня просто накрыло раздражением – ну что за люди? Неужели им так важно раскопать все грязное белье, и кто, интересно, потребители такого контента? Они бы Александра с удовольствием привязали к пыточному столу, чтобы вытащить все грязные подробности его жизни, которая посторонних вообще-то не касается!

Я отступила в темноту, уверенно выхватила телефон из кармана:

– Александр, простите, что отвлекаю!

– Да ничего, Кристина, я уже почти закончил. Все в порядке?

– Правда, что вы в декабре вшивали в скулы нити и делали подтяжку век? – намекнула я с сарказмом.

– Что за чушь? Мне двадцать пять – какая подтяжка? Кристина, за рулем пить не стоит.

До него не дошло, потому я продолжила:

– А какие отношения вас связывают с госпожой Лао́линой?

– Это со Светланой, что ли? Я вам наедине подробно отвечу, раз так интересно, а то тут вокруг приличные люди. Кристина, можете не ревновать, я никогда-никогда не позволил бы ей при мне рулить. Еще что-то?

– Да много чего еще! И про мать, и про отца, и про психологические травмы, из-за которых вы не умеете привязываться к людям. Так что или придумывайте ответы на все эти вопросы, или выходите через заднюю дверь – тут толпа журналистов!

– А-а… – протянул он, поняв, к чему я веду. – Я минут через пятнадцать собирался выходить.

– Эти церберы и до утра подождут, – ответила я. – Давайте к черному входу, я перегоню машину. Вы только на улицу не выходите, пока не позвоню, а то тут через три квартала объезжать. Хорошо?

– Хорошо, как скажете, – он отчего-то развеселился. Видимо, опять победило разгильдяйство, а я как раз начиталась детектива, потому такая собранная.

К заднему входу удалось подъехать минут через десять – не так уж и сложно оказалось найти. Но уже там выяснилось, что я не самая умная – невысокий чувак с камерой караулил на улице, ему недостаток освещения не стал помехой. А я даже подогнать машину прямо к зданию не смогла – проезд был перекрыт шлагбаумом, потому Александру придется топать пешком почти сто метров. Я направилась туда же, громко ругаясь:

– Вы почему здесь стоите? Санитарная зона!

– Какая еще зона? – журналюга сверкнул на меня наглыми глазами, в которых я разглядела только мрак и жажду наживы.

– Самая обычная! Здесь продукты на кухню подвозят, а мы тщательно следим за санитарными нормами! В сторону, в сторону. Или у вас при себе санкнижка имеется? И почему без маски? Вы нам тут решили имидж всего заведения обрушить?!

– Так вы сама без маски! – совсем немного напрягся мужчина.

– А я здесь замдиректора по закупкам! – рявкнула я. – Три раза в день тест на вирус сдаю! – окончательно войдя в образ, подтянула запястье ко рту и отчеканила: – Охрану назад, быстро! Тут опять конкуренты шныряют, еще и снимают. Мало мы им в прошлый раз накостыляли. Устройте этому такую ночку, чтобы он вообще забыл, как камера включается.

Мужчина нервно отступил и начал спешно закручивать крышкой объектив, пытаясь оправдаться:

– Я не конкурент, вы неправильно поняли… И не слишком ли вы молодая для замдиректора?

– Да нет, нормальная, – ответил Александр из-за моего плеча с хохотом.

Я развернулась и скомандовала:

– Бежим! – А через несколько метров, где между зданиями наметился просвет, затормозила: – Пригнитесь, а то увидят!

Саша послушно подался к земле, повинуясь моей руке, а я зашептала:

– Вон там машина, давайте аккуратно.

– Стесняюсь спросить, Кристина, – он продолжал тихо смеяться, – а это у вас что?

Указал на оттопыренную куртку, острым углом на секунду упершуюся ему в бок.

– Книжка, – призналась я с небольшим самодовольством от задумки. – Засунула, как будто там пистолет. Это на всякий случай, если бы журналюги начали распускать руки.

– А, то есть вы руки распускать можете, а им нельзя?

Ничего я не распускала, по спине только хлопнула, чтобы пригнулся – нормальный рабочий процесс. Зато до машины мы добрались вообще без происшествий и уже через полминуты вклинились в общий поток. Саша, отсмеявшись, проговорил:

– Кристина, я уже сам себя задолбал этим признанием, но хочу повторить снова – я очень рад, что вы на меня работаете. Ваша ответственность достойна быть увековеченной в песнях. Боже, я, кажется, даже немного всплакнул.

Немного покраснела от похвалы, но заворчала:

– Я тоже рада, а то бы вам сегодня несдобровать. Кстати, почему вы ходите без охраны, Александр? А если бы я не отреагировала, если бы просто не заметила или испугалась?

Он почесал подбородок, отвернулся к своему окну и неспешно ответил сквозь широченную улыбку:

– Тогда бы я просто вышел в центральные двери, ответил бы на несколько вопросов, меня учили реагировать на любые нападки так, что не прикопаешься, потом бы церемонно прошел к машине, помахал бы им ручкой, чтобы последние снимки получились самыми удачными, сел и поехал бы домой. А вы что подумали?

– Серьезно? – я не смогла сразу представить.

– Абсолютно, – он снова начал смеяться. – Кристина, с чего вы взяли, что журналисты меня на куски порвут? Я им живой нужен больше, чем вам. Вы каких-то дурацких боевиков насмотрелись, что считаете их беснующимися животными? Это же не свихнувшиеся фанаты, они чаще всего не перегибают палку, иначе я с их изданиями просто откажусь сотрудничать. Общение со СМИ – часть моей работы, причем самая лучшая реклама, за которую не заплачено ни копейки. Или вы правда думаете, что я не мог назначить эту встречу в каком-то более скрытном месте, где меня бы не перехватили?

Теперь я зарделась уже не от гордости, а от ощущения собственного идиотизма. И даже восхищение Александра моей преданностью делу не утешало. Мог же сразу сказать или хотя бы намекнуть! Что это за манера – во всем мне подыгрывать, если ему весело?

– Я так до конца и не понял, – продолжал рассуждать Егор Михайлович. – Все-таки она сама в Архангельск напросилась или ты ее напросил? Подобные мелочи, знаешь ли, в итоге играют главную роль в понимании ситуации!