– Лорд Хит дает на этой неделе бал в честь своей жены. Герцог остается на выходные.

Конечно, любовница настояла на том, чтобы он остался. Саймон продолжал:

– Герцог также занимается благотворительностью и потому вынужден часто уезжать из Фэрмайла.

– Благотворительностью? Какого рода?

– Он почетный председатель правления попечительского совета больницы, делами которой живо интересуется. Ему понравились передовые идеи доктора, и он лично ездил в Вену уговаривать доктора Райнхарта занять должность в больнице. Герцог убедил его возглавить отделение психотерапии, и они стали добрыми друзьями.

Так вот почему он пригласил психиатра в Фэрмайл! Отчасти потому, что доктор стал его другом, а отчасти, чтобы он осмотрел его престарелую матушку. Мне захотелось взглянуть на старую леди, которая ни разу не появилась в замке.

Экипаж остановился у парадного входа. Саймон помог мне спуститься, но удержал меня, видя, что я собралась уходить.

– Погодите, Оливия. Мне необходимо поговорить с вами, именно потому я и приехал. Я должен узнать, как успехи Пенелопы. Терпеть не могу расспрашивать прислугу, не говоря уже о мисс Уэйт и учительнице музыки из деревни. Завтра я передам свой доклад герцогу в Лондоне.

– Где вы беседуете с мисс Уэйт? – спросила вдруг я, заметив, что он ведет меня к главному входу в замок.

– Обычно в классной комнате.

– Тогда и со мной разговаривайте там же. Ей кажется, будто мне оказывают предпочтение, и ее неприязнь смущает меня.

Рассмеявшись, он повел меня в банкетный зал.

– Не будьте глупышкой, Оливия. Идемте в библиотеку. Когда мы закончим беседу, можете прислать туда мисс Уэйт.

Впервые после разговора с герцогом я оказалась в библиотеке. Ни гвоздик, ни бумаг на столе здесь больше не было. Без Гарри комната казалась пустой и безжизненной. Саймон раздвинул шторы и позвонил, чтобы нам принесли подкрепиться. От него веяло спокойствием и уверенностью – казалось, он рожден для того, чтобы приказывать. Я невольно задумалась: кем он был до того, как поступил на службу к герцогу?

– Зачем вы приехали в Англию? – спросила я.

– Из любопытства, – спокойно ответил он. – Мне хотелось повидать мир.

– Значит, потом вы собираетесь перебраться в другое место?

Вместо ответа, он протянул мне бокал с вином. Впервые Саймон Дюваль пробудил мое любопытство. Должно быть, он угадал мои чувства.

– Вам интересно, как я оказался в Фэрмайле? – спросил он. – Все просто. Поверенные моей семьи в Торонто связались с фирмой, которая ведет дела герцога…

– «Пембертон, Пембертон и Хардинг» из Линкольнс-Инн, – вставила я.

– Вы знаете их?

– Они принимали меня на работу.

– Так вот, я поступил сюда с их помощью. Можете называть это везением.

– Везением для меня! – воскликнула я. – Вы были добры ко мне с самого моего приезда.

– Как все.

– Наверное… хотя, по-моему, слуги недоумевали, почему мне отвели такие роскошные апартаменты.

Саймон рассмеялся:

– Видите ли, нам необходимо было подсластить пилюлю.

– Я так и подумала. Можно ли задать вам еще один откровенный вопрос?

– Разумеется.

– Я искренне тревожусь за Пенелопу. Она ведет неестественную жизнь для девочки ее возраста. Ей нужны друзья. Ей пошла бы на пользу учеба в обществе сверстников. А еще ей недостает развлечений. Если бы только настало такое время, когда девочки вроде Пенелопы смогли бы сбросить оковы и бегать на воле!

– На другом берегу Атлантики, – задумчиво проговорил Саймон, – люди живут по-другому. Там она была бы свободна… Там она ходила бы в школу и играла со сверстницами.

– Жаль, что она не может туда уехать!

– Но если она уедет, вы потеряете работу.

– Найду другую. В любом случае рано или поздно мне придется уехать отсюда.

– Не уезжайте, Оливия! – попросил Саймон. – Побудьте здесь еще… ради Пенелопы.

– Но мы с ней топчемся на месте. Она настроена враждебно и во всем мне перечит. Я на ее месте вела бы себя точно так же, если бы меня заставляли проводить бесконечные часы за партой и учили самым скучным образом.

– Что вы предлагаете?

– Я хочу увести ее прочь из душного класса и учить так, чтобы она не замечала, что учится. Я хочу, чтобы она обучалась, как я, – усваивала иностранный язык в общении. Долгие часы за партой, возможно, и подходят мисс Уэйт, но они не подходят ни мне, ни Пенелопе. – Я наклонилась вперед. – Прошу вас, Саймон, помогите мне! Передайте мои слова ее опекуну. Я хочу устраивать для нее пикники в парке, ловить с ней рыбу в реке. А если бы в Фэрмайле имелся корт, я научила бы ее играть в теннис.

– Корт есть, за садом, хотя и довольно запущенный. Летом герцог и его гости иногда там играют.

– Можно ли нам пользоваться кортом?

– Конечно. Но теннис – мужская игра, Оливия!

– Чушь! В него играет все больше женщин. Разумеется, мы бы играли лучше, если бы могли укоротить юбки!

Он рассмеялся:

– Предоставьте дело мне, Оливия. Я на вашей стороне, а если вы добьетесь успеха, герцог тоже поддержит вас.

– И еще одно… Девочка никогда не научится вести себя в обществе, особенно за столом, если и дальше будет есть в классной комнате.

– Дети учатся, подражая взрослым. Вы бы не возражали, если бы она ела с вами?

– Я не против, а вот Уэйти станет возражать.

– Уэйти?

– Так Пенелопа называет мисс Уэйт. Просто сорвалось с языка.

Саймон засмеялся:

– Значит, придется Уэйти смириться с новшествами, хотя, если послушать, как с ней говорит Пенелопа… Не забывайте, Оливия, и у стен есть уши! Так вот, я склонен думать, что бедняжке понравится обедать в одиночестве.

Его слова доказывали, что он неверно судил о Мод Уэйт и не подозревал, какие прочные ростки пустила в ее душе ревность.

– И еще одно. Можно ли нам пользоваться библиотекой? Мне кажется, Пенелопе пора начинать читать классику.

– Уверен, герцог не станет возражать. Кстати, его светлость просил выяснить, как вы сами проводите свободное время.

– Зачем ему это знать? – изумилась я.

– Ему хочется, чтобы вам здесь было хорошо.

– Понятно. Еще одна наживка, кроме отдельных апартаментов? Он боится, как бы я вслед за моими предшественницами не хлопнула дверью!

– Дорогая Оливия, ваши слова отдают цинизмом!