Его теплота была отрадна, особенно по сравнению с холодностью герцога. Я вспомнила прикосновение его руки, теплоту в его голосе, когда он приветствовал меня, и внезапную резкость. Герцог был для меня загадкой.

Саймон вместе со мной пошел в библиотеку. Он сообщил, что со времени своего возвращения герцог постоянно находит для него дела.

– Он буквально одержим работой – изучает счета, изводит экономов, проводит ревизию.

– Значит, он суровый хозяин?

– Да, если под суровостью вы подразумеваете добросовестность. Замок очень много для него значит. Не судите его строго, Оливия.

Вдруг послышался скрип колес. Во двор въехал двухколесный экипаж и остановился у парадного входа. Тут я заметила пассажирку и сразу узнала красивое лицо в обрамлении каштановых кудряшек. Леди Хит!

Можно было догадаться, что рано или поздно любовница явится сюда! Я заметила озабоченность на лице Саймона. Он подошел к окну, я последовала за ним.

– Экипаж со станции, – заметил Саймон. – Значит, она приехала утренним поездом.

Леди Хит спрыгнула на землю и, подобрав юбки, понеслась к парадной двери. Потом она схватила молоток и громко постучала.

Саймон нахмурился.

– Что-то случилось, – пробормотал он про себя.

Мы оба замерли в нерешительности. Я не знала, что делать – поспешить к себе или оставаться на месте. Я повернулась к двери, но Саймон схватил меня за руку.

– Подождите! – велел он.

До меня донесся лязг ворот, скрип тяжелой открываемой двери, голоса, быстрые шаги по лестнице. Леди Хит бежала в банкетный зал. Потом послышались мужские шаги – это лакей шел докладывать о гостье своему хозяину.

Не знаю почему, но что-то держало нас на месте. Наконец послышались его шаги, дверь в гостиную открылась и закрылась. Только тогда мы покинули библиотеку.

Крики леди Хит отчетливо доносились до нас даже из-за запертых дверей. В ее голосе слышался страх. Внезапно она замолчала, повинуясь приказу герцога.

Я поднялась наверх вместе с Саймоном. Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их голосов, но мы невольно ловили обрывки фраз.

– Но это правда, Гарри! Правда! Он так мне и заявил… Так он и сделает, говорю тебе! – Послышались громкие, истерические рыдания.

Я ускорила шаг. Я почти бежала. Саймон схватил меня за локоть.

– В чем дело, Оливия? Почему вы расстроены?

– Не люблю шпионить. Они не знают, что мы все слышим…

– Да, – спокойно согласился он, – но почему эта сцена так вас взволновала? Мы здесь служащие, Оливия. Служащие, и не более того.

Саймон прав. Кто я такая? Простая гувернантка. Не мое дело гадать, что происходит в личной жизни моего работодателя, или думать, чем он занят сейчас. Скорее всего, сжимает леди Хит в объятиях и заверяет ее в своей любви…

Я обрадовалась, что пора идти в классную комнату – обедать с Пенелопой и Мод Уэйт. Пенелопа держалась немного вызывающе, так как все утро безуспешно пыталась нарисовать акварелью викторианскую вазу, веер и тускло-коричневую шаль, которую гувернантка неуклюже расстелила в качестве фона. Мне стало жаль несчастную девочку.

– Пенелопа, может быть, ты хочешь покататься верхом или половить рыбу? А пообедать можно в парке или у реки.

– Боюсь, милочка Пенелопа не заслуживает ни того ни другого. – Мод Уэйт поджала губы. – Милая девочка сегодня немножечко капризничала и не слушалась.

Пенелопа бросила на меня озорной взгляд и, еле сдерживая смех, выложила передо мной лист со своим рисунком.

– Посмотрите и восхититесь! – беззаботно заявила она. – Ну как вам нравится моя мазня, мисс Пенроуз?

– Вот именно – «мазня». – Я вернула ей акварель. – Мисс Уэйт, почему вы не проводите уроки рисования в парке? Погода чудесная.

– Сейчас слишком холодно, чтобы сидеть на улице.

– Нет, если одеться соответствующим образом.

– Мисс Пенроуз, позвольте мне самой решать, где и как проводить свои уроки.

– Конечно, мисс Уэйт.

– Вы – сторонница нетрадиционных методов обучения, а у меня совсем другие подходы.

– А мне нравится, как учит мисс Пенроуз, – объявила Пенелопа. – С ней весело.

– Уроки не должны проходить весело, – мрачно возразила гувернантка.

– Почему? – удивилась я. – Когда учишься с удовольствием, узнаешь куда больше и учишься быстрее.

– Вы хотите сказать, что милочке Пенелопе не по душе мои уроки?

– Конечно, Уэйти, вы и сама прекрасно знаете, что я терпеть не могу ваши уроки, – парировала Пенелопа.

Мод Уэйт достала свой вечный платок и принялась промокать глаза, громко всхлипывая. Пенелопа испустила глубокий вздох и произнесла:

– Ну ладно… Извините! Вот видите, я извинилась. Неужели вам не стало лучше?

Обед нам принесла Полли. Она радостно улыбнулась нам всем и, убирая со стола жуткий рисунок Пенелопы, с восхищением воскликнула:

– Ах, мисс Пенелопа, неужели это вы нарисовали? Какая прелесть!

Она не шутила. Даже Пенелопу проняло. Алиса учила ее издеваться над Полли, но теперь девочка переспросила почти застенчиво:

– Неужели тебе правда нравится?

– Ах, мисс Пенелопа, еще, как! Я бы никогда не сумела изобразить все так красиво. Вы не хотите поместить его в рамку?

Пенелопа хихикнула:

– В таком случае, Полли, дарю его тебе!

– Ах, мисс! Вы, наверное, шутите!

– Нет, Полли, я серьезно. Если нравится, забирай.

– Нравится? – Щеки девушки, и без того румяные, зарделись от удовольствия. – Да у меня в жизни не было такой красоты! Я повешу его над кроватью, и все остальные служанки лопнут от зависти!

– Только не Алиса, – неожиданно заметила Пенелопа. – Она будет смеяться.

– Пусть ее смеется, мисс. Я не возражаю.

Полли накрывала на стол, то и дело поглядывая на мазню Пенелопы, как будто это был действительно самый прекрасный подарок в ее жизни. Когда она ушла, унося свое сокровище, Пенелопа вдруг затихла. Обед прошел почти в полном молчании. Я была рада, потому что не слышала блеяния мисс Уэйт.

Пенелопа решила пойти ловить рыбу. Взяв корзинку с едой, мы зашагали к реке. Сойдя с тропинки в траву, мы подняли юбки.

– По тропинке идти спокойнее, – заметила я.

– Зато не так весело. И потом, вы, слава богу, не степенная дама.

Я рассмеялась.

– А жаль!