Правду?

«Уильям, сэр Джон уже зашел так далеко в своем безумном желании завладеть отцовскими изобретениями, что, боюсь, если это случится, он избавится от нас обоих за ненадобностью?..»

А не вру ли я сама себе?

Может, для меня стало делом глупого принципа отстоять отцовские чертежи и изобретения? Сделать все, чтобы они не попали в мерзкие руки маркиза Хантли и толстяка-опекуна?..

Я перевела задумчивый взгляд на камин.

— Знаешь, Уильям, — сказала я, понизив голос, — жадность сэра Джона похожа на пламя. Стоит подлить каплю масла — и огонь разгорается сильнее. Если мы отдадим ему изобретения отца, то это будет как подбрасывать дрова в костер. Он вспыхнет и пожрет все вокруг.

Брат рефлекторно вздрогнул и поежился. Кажется, сравнение пробрало его до костей. Наверное, прозвучало слишком мрачно и безнадежно. Но это было жалким лепетом по сравнению с правдой, которую я никогда ему не открою.

Сэр Джон, маркиз Хантли и еще Бог-весть-кто уже убили нескольких человек в своей погоне за изобретениями покойного графа Толбота.

Они не остановятся.

— Элоиза сегодня сказала, что опекун связался с пансионатом, — Уильям неуверенно взглянул на меня сквозь упавшую на лоб челку.

— Не бойся, он не успеет никуда тебя отправить, — твердо пообещала я.

— Ты этого не знаешь! — резко воскликнул он. — Ты так говоришь, чтобы успокоить меня, но ты ничего не можешь сделать! Лучше бы у меня был старший брат! — выпалил Уильям и спохватился, но было уже поздно.

Я почувствовала, как по лицу пробежала рябь, а губы сложились в горькую усмешку.

Я бы тоже хотела очутиться в теле мужчины в этом мире, мой дорогой брат.

— Не я писала законы, по которым мы живем, — сердце учащенно колотилось, и я чувствовала, что к щекам прилила кровь, но старалась говорить спокойно. — В Парламенте заседал твой отец, к слову. Он и маркиз Хантли, и герцог Норфолк, и все остальные… Они решают, какие у кого права. Не я.

Уильям уронил голову и поднес к лицу локоть, словно хотел заслониться от моего взгляда.

Его жестокие, полные отчаяния слова до сих пор звенели между нами и горечью заполняли повисшую в спальне тишину. Раздался глухой всхлип, а потом я услышала бормотание брата.

— Прости меня. Пожалуйста. Я ужасно себя веду.

Я покачала головой, понимая, что не могу на него злиться. И даже наказать его не могу — горло удавкой захлестывала злость, стоило посмотреть на синяк и ссадину, оставшиеся на его щеке после хлесткого удара сэра Джона. Он носил кольцо-печатку с острыми краями…

Скверный из меня вышел воспитатель.

— Я стараюсь и делаю, что могу. Мне жаль, что могу я не много… — мои слова были полны горечью, и Уильям, почувствовав, поднял голову, а потом порывисто вскочил с кресла и подошел, сжал мою ладонь в своих руках.

— Тесса, пожалуйста, не слушай меня… ты самая лучшая сестра, и я без тебя совсем бы пропал… — он нервно улыбнулся, и его губы дрожали, а в глазах блестели слезы.

Я судорожно вздохнула, пряча свои слезы. Еще не хватало окончательно расклеиться при мальчишке!

Спустя время, когда мы оба успокоились, и Уильям снова пригрелся в кресле, он встрепенулся, словно вспомнил нечто очень важное.

— Сегодня в особняк доставили почту, и Элоиза забрала все письма себе. Мне показалось, там что-то важное — она так странно улыбалась…

Вот как.

Я вскинула брови, отметив тот факт, что дражайшая мачеха забыла передать письма хозяйке этого особняка.

Мне.

— Спасибо, — я улыбнулась и подмигнула ему. — Завтра же всё у нее потребую.

Утром я направилась к Элоизе в спальню. Еще до завтрака, первым делом после пробуждения. Вошла в комнату, которую она временно занимала, без стука, чувствуя сладкое злорадное удовлетворение. Она сидела перед трюмо в одном легком халате, и горничная укладывала ее волосы в затейливую прическу.

— Тесса? — красивое лицо исказилось недовольством, когда она увидела меня в зеркале. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

— Я пришла за письмами, — я по-хозяйски прошла на середину, чувствуя под ногами мягкий, пушистый ковер. — Которые ты вчера забрала и не отдала мне. Это недопустимо.

Элоиза поджала губы, на одно мгновение превратившись в озлобленную дворняжку, но очень быстро взяла себя в руки и с достоинством повела головой.

— Я всего лишь хотела помочь тебе, дорогая. Вижу, ты очень сильно занята, постоянно в разъездах, почти не бываешь дома… Письма лежат на моем туалетном столике.

Жестом руки я остановила служанку, рванувшую мне их подать, и забрала сама. С нее станется, еще по приказу хозяйки припрячет одно из них в кармане фартука.

Конверты были вскрыты.

— Мне кажется, Элоиза, ты забываешь, на каких правах живешь сейчас в особняке, — я обошла ее и остановилась возле трюмо, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. — Письма, которые сюда доставляют, тебе не касаются, только если на них не указано твое имя, а я что-то таких не наблюдаю.

Я принялась бегло просматривать конверты один за другим. Обычные светские ничего не значащие послания… Взгляд зацепился за самый последний. Он же показался мне наиболее измятым: как будто письмо несколько раз доставали и вкладывали обратно.

Занятно.

В конверте притаилось приглашение на благотворительный бал, которые состоится через два дня.

В особняке герцога Норфолка.

По губам скользнула улыбка.

Там под благовидным предлогом я и расскажу ему о том, что творил маркиз Хантли за его спиной.

* * *

Жаль, что этому не суждено было сбыться.

Глава 7

— Ее светлость леди Тесса Толбот! — раздался голос распорядителя, и, стараясь держаться уверенно, я сделала первый шаг в освещенную люстрами бальную залу.

Мой наряд — платье глубокого бордово-винного цвета, напоминающее бархатистую сердцевину розы, — шелестел в такт шагам. Тяжелая юбка из нескольких слоев шелка мягко струилась вокруг ног, а открытый верх позволял увидеть ключицы. Прямо под линией плеч платье было украшено тонкой вышивкой темной нитью.

Волосы я оставила почти распущенными, лишь немного собрав у висков и скрепив на затылке заколкой. Волны локонов ниспадали вдоль спины, обрамляя лицо, и при каждом повороте головы я ощущала легкое прикосновение к обнаженным плечам. Было слышно негромкое шуршание ткани — шелк и атлас переливались в свете огромных хрустальных люстр.

Элоиза шла позади, но на нее я не смотрела. Мачеха за два