прошедших дня не сказала мне ни слова — лучшее время с минуты, как она обманом заставила Уильяма пригласить ее пожить в особняке. Гримаса, которой исказилось ее лицо, когда я пришла в спальню и забрала письма, все еще согревала мне сердце.

Среди собравшихся я замечала любопытные взгляды, скользящие по моему платью и приподнятой голове. Имя моей семьи было у всех на слуху в последнее время. Но, думаю, на меня косились не только из-за светских сплетен.

Сделав глубокий вдох, я напомнила себе о цели своего визита и пробежалась по залу взглядом в поисках герцога Норфолка.

Он был хозяином вечера, и ему полагалось встречать гостей.

Что он, впрочем, и делал. Я увидела его в отдалении, окруженного такой толпой, через которую я не смогла бы пробиться. И потому решила немного подождать.

Разговор, который нам предстоял, не будет простым. И хорошо бы провести его подальше от чужих ушей.

— Миледи, — вкрадчивый голос маркиза Хантли едва не застал меня врасплох, но я заметила его приближение в последнюю секунду и успела повернуться.

Бальный фрак смотрелся на нем нелепо и громоздко. Мне показалось, он и сам чувствовал себя не в своей тарелке, и этим можно было объяснить раздражение и злость, сверкнувшие в его взгляде.

— Не ожидал увидеть вас здесь без сопровождения, — тяжело уронил он, когда я освободила руку из его хватки, мысленно благодаря глухие черные перчатки, которые избавили меня от необходимости терпеть его прикосновение к голой коже.

— Где же сэр Джон? — он нарочито огляделся по сторонам.

Я проглотила смешок.

— Милорд, я была представлена ко двору и могу появляться в обществе без сопровождения мужчины, — я посмотрела ему прямо в глаза. — Опекун необходим, чтобы улаживать исключительно юридические дела.

— Вы звучите так, словно вас это расстраивает, — протянул он.

— Так и есть.

— Считаете, что вы смогли бы вести дела семьи?

От его пренебрежительной, ничем не прикрытой насмешки на скулах заалели два пятна румянца. Спрятав руки в пышных складках юбки, я сжала кулаки. И заставила себя растянуть непослушные губы в резиновой улыбке.

— Ну, что вы, милорд. Куда мне, — сказала я мягко, зная, что во взгляде у меня нет ни капли веселья.

Маркиз Хантли все равно нахмурился. Кажется, ни один из ответов не пришелся ему по вкусу.

— Генри! Мой добрый друг! — к счастью, нас прервали.

К маркизу со спины подошел его знакомый, и я, воспользовавшись моментом, незаметно ускользнула в сторону. Миновав несколько групп беседующих леди и джентльменов, я увидела, что герцог Норфолк наконец остался один. Он стоял у окна, уже успев избавиться от очередного круга светских бесед, и смотрел на танцующих с таким видом, будто они его не интересовали. Мне было известно, что Норфолк не любитель балов, и тем удивительнее был сегодняшний вечер.

Герцог заметил меня, и на миг наши взгляды встретились. Наверное, дело было в игре света и теней на его лице, потому что мне показалось, что на краткий миг его взгляд потеплел.

Впрочем, эта иллюзия очень быстро развеялась.

— Миледи, — проговорил он с легкой насмешкой в голосе, вновь став самим собой.

Мужчиной с невыносимым, тяжелым характером.

Я, приподняв подбородок, сделала неглубокий реверанс, и он ответил, как полагалось, поклоном, который получился даже глубже моего.

— Милорд, я должна с вами поговорить, — сказала я поспешно, пока решимость меня не покинула.

Герцог едва уловимо вздернул бровь. На его лице мелькнуло удивление.

— О чем же, позвольте узнать?

— Пригласите меня на танец, — его удивление лишь усилилось.

С какой-то точки зрения мое предложение звучало почти непристойно.

— Я не хочу, чтобы нас подслушали.

— Вот как, — промолвил он заинтересованно.

Легкая ухмылка тронула губы герцога, и в глубине его глаз я заметила знакомый стылый блеск. Было видно, что мое смелое предложение задело его любопытство, а вместе с тем — самолюбие.

Его тягучий, ленивый взгляд прошелся по мне, задержавшись на обнаженных ключицах. Что-то в Норфолке напоминало хищника, притаившегося перед прыжком. И я солгу, если скажу, что его внимание оставило меня равнодушной.

— Как прикажете, миледи, — вновь насмешливо проговорил он. — У меня всегда была слабость к неожиданным просьбам. Особенно от тех, от кого меньше всего ждешь покорности.

Голос его звучал иначе: в нем слышались бархатные, чуть рокочущие и хрипловатые интонации, которые пробрали меня до костей.

Норфолк протянул руку, и я на миг замерла, прежде чем положить свою ладонь на его. Теплая, сильная рука герцога сразу напомнила о том, почему я должна держаться от него подальше. От простого прикосновения по моим нервам пробежали колючие искры.

— Ну же, — сказал он, уводя меня в центр зала. — Расскажите, зачем вы пришли ко мне с таким необычным предложением, леди Тесса.

И тут прозвучал веселый женский голос.

— Милорд! Вы ведь обещали мне этот танец? Неужели забыли?

Мы оба обернулись.

Элоиза, в воздушном сиреневом платье, возникла рядом с герцогом, словно специально подкарауливала этот момент.

Может, так оно и было.

Норфолк обернулся ко мне, и я заметила, как в его глазах отразилась короткая тень раздражения. Он выпрямился, смиряясь с неизбежным, и коротко кивнул Элоизе. В его взгляде промелькнуло недовольство, но уже в следующий миг он натянул привычную вежливую маску.

Я шагнула назад, стараясь не выдать вспыхнувшее раздражение

— Разумеется, миледи, — сухо произнес герцог, не сводя глаз с меня. — Я не нарушу данное вам слово.

Я заметила, как Элоиза бросила на меня взгляд, и мне не понравилась его неприкрытая враждебность.

— Прошу меня извинить, леди Тесса, — произнес герцог чуть более спокойно, — уверяю вас, я не забыл о нашем разговоре. Мы непременно продолжим его позже.

Я сделала короткий реверанс, сдерживая раздражение, которое грозило вырваться наружу.

— Разумеется, милорд, — ответила я, сохраняя на лице насмешливо-безразличное выражение. — Я буду ждать.

Элоиза нахмурилась, когда услышала извинения герцога, но приняла его руку с триумфальной, собственнической улыбкой.

Я отошла к колонне, уйдя с пути танцующих. Что же. Я ждала этого разговора два дня. Подожду еще один вальс.

Танцуя, Элоиза украдкой бросала на меня взгляды через плечо, и ее глаза светились злорадным торжеством, которому я никак не могла найти объяснений.

Она считает, что мы только что поделили герцога? Что я… ревную? И что она выиграла?

Боже мой, какая ужасная пошлость и глупость