– Так много призраков, – шепчет он.

– В каком смысле?

– Ч’йидии. Кругом. Ты их не видишь?

Я вздрагиваю. Такое ощущение, что по моему позвоночнику поползли миллионы крошечных муравьев.

– Нет.

Он кивает. Ни слова не говоря.

На языке навахо духи умерших – это ч’йидии. Это остаток, злые дела, которые каждый мужчина и каждая женщина оставляют после себя в момент смерти. Они могут овладевать живыми, вызывая болезнь «утопление». «Утопление» – это медленная смерть, погружение в меланхолию и депрессию до тех пор, пока вы не забудете встать с постели, не забудете поесть и в конце концов не разучитесь дышать. Болезнь «утопление» может проходить и скоротечно, в виде приступа, когда вы внезапно почувствуете, что задыхаетесь, и вас начнет затягивать в могилу. Но, быстро или медленно, ч’йидии убивают в любом случае. К счастью, они, как правило, остаются рядом с телом или заражают жилище, в котором умерший встретил свой конец, так что, пока мы держимся от них подальше, они держатся подальше от нас.

– Однажды я заразилась болезнью призраков, – говорю я, в основном только для того, чтобы услышать свой голос. – Мы охотились. На человека, а не монстра, но зло превратило его в чудовище. Он убил всю свою семью недалеко от Ганадо. Жену, детей, кузенов и даже лошадей. Мой прежний напарник был со мной, но в какой-то момент мы разошлись, решив взять его в клещи. Я наткнулась на него, когда была одна. Загнала в угол в старом заброшенном хогане и застрелила. Но я не отрезала ему голову. Это была ошибка. Его ч’йидии оказался очень сильным. Все накопленное в нем зло, которое только и ждало возможности подняться и принять форму, и я, глупо застрявшая внутри хогана, поскольку там было тесно и не было возможности выскочить вовремя. Мой наставник нашел меня через несколько часов. Я билась в лихорадке, бредила и что-то кричала об «утоплении». Он отвез меня к твоему дедушке. Четыре дня и три ночи он пытался спасти меня, и в итоге ему это удалось. – Я бросаю взгляд на Кая. Он по-прежнему смотрит в окно, но слушает. – Так я и познакомилась с твоим аччеем. Он спас мне жизнь.

– Они будто… парят.

– Выжидают?

Он сглатывает так сильно, что я вижу, как дергается его кадык.

– Не знаю.

– Под твоим сиденьем есть специальные патроны. Начиненные мукой и обсидианом. Это их не остановит, но замедлит. Привяжет на какое-то время к тому месту, где они находятся.

Он лезет под сиденье и вытаскивает коробку с самодельными патронами.

– Как увидишь, что кто-то приближается, рви гильзу и рассыпай заряд навстречу.

– А что потом?

– Потом мы помчимся как можно быстрей.

Он кладет в карман несколько патронов с сосредоточенным лицом.

Это довольно слабый план, но если их действительно так много, как говорит Кай, то ничего, кроме этого, мы сделать не сможем.

К счастью, дело до такого не доходит. Несмотря на окружающие нас следы резни, Краун-Пойнт остается до жути пустым, и мертвые сущности предпочитают держаться на расстоянии. Я хорошо помню дорогу к колледжу, поэтому веду грузовичок прямо через город с привидениями, поворачиваю направо на Лауэр-Пойнт, затем налево на Хоган-Трейл, после чего огибаю пустую сторожку у входа в кампус.

Старая библиотека располагается в почтенном здании, состоящем из двух корпусов, обшитых коричневым металлическим сайдингом и покрытых зеленой крышей. Кто-то приделал к нему пандус для инвалидов и большой, высотой в два этажа, подъезд посередине – с четырьмя бетонными колоннами, разделяющими ряд двойных дверей. Крыша задней части здания приподнята вверх, чтобы добавить дополнительных окон и пространства, которое предполагает атриум на втором этаже. Довольно неплохое здание, если не обращать внимания на обугленный по всему периметру фундамент. Похоже, кто-то пытался сжечь его недавно, но без фанатизма. Кажется, просто зажгли кусты и желтую траву вокруг здания, но не остались следить за тем, чтобы пламя как следует разгорелось. Один – ноль в нашу пользу.

– Думаешь, это безопасно? – спрашивает Кай тихим голосом.

Я ставлю грузовик на стоянку и выключаю двигатель.

– Нет. Но ведь там находится нужная нам информация, не так ли?

Он кивает.

– Тогда пошли.

Я лезу под водительское сиденье и вытаскиваю металлическую коробку. Выбираю маленький ключ на своей связке и вставляю его в замочную скважину. Замок поворачивается и открывается. Внутри «Глок-22» сорокового калибра со стандартным магазином на пятнадцать патронов. Я достаю пистолет и протягиваю его Каю.

– Что это значит?

– Это пистолет.

– Я знаю. Я имею в виду, зачем ты отдаешь его мне?

– Он тебе пригодится, если там окажется что-нибудь большое и плохое.

– Полагаю, что большое и плохое как пришло сюда, так и ушло.

Я настойчиво протягиваю оружие:

– Все равно бери.

– Мне это не нужно. Я не могу… Дело в том, что убийство способно… – Он качает головой.

Я молчу несколько секунд, чувствуя, как непроизвольно сжимается рука вокруг холодного металла.

– Ты что, никогда не пользовался оружием?

– Я же сказал. Я целитель, а не убийца.

– Но ты же говорил, что способен постоять за себя! – кричу я громче, чем мне бы хотелось. Но мне и в голову не могло прийти, что Кай откажется брать в руки оружие.

Он вздрагивает от моего крика и делает успокаивающий жест обеими руками.

– Я могу о себе позаботиться, – говорит он спокойным голосом, – для этого мне не нужен пистолет.

Я проглатываю следующий крик, который был уже готов из меня вырваться.

– Тах доверил мне твою жизнь. Если ты сделаешь так, что мне придется вернуться и рассказать милому старику, что ты умер у меня на глазах, то я сама тебя придушу.

Его губы дергаются.

– Ничего со мной не случится.

Я кладу пистолет обратно и запихиваю коробку под сиденье.

– Смотри у меня.

Выйдя из кабины, я сильно хлопаю дверью для пущей убедительности. Он выскальзывает из-за пассажирской двери и идет за мной по бетонным ступенькам. Нарядные туфли звонко стучат по твердой поверхности. Я смотрю на его «косячные» ноги.

– При первом удобном случае обзаведись нормальной обувью. Эти штуки такие громкие, что монстры услышат нас за милю.

После того шума, который я наделала своими воплями, пенять Каю на обувь довольно глупо, но у него хватает ума не спорить. Я останавливаюсь у двери. Опаленный фундамент совсем рядом, и я наклоняюсь, чтобы его потрогать. Скребу почерневшую землю, подношу руку к носу и принюхиваюсь. Запах слегка сладковатый, почти металлический – словно остатки сгоревшей проводки.