Лилибет встала, сжимая книгу в руках.

— Ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном. И не имеешь права обвинять меня.

— Обвинять? — Удивление Александры было совершенно искренним. — В чем?

— Он ничего для меня не значит. Я бы никогда… У меня есть муж, Алекс.

— О Боже, дорогая, прости! У меня и в мыслях не было. — Александра подошла и обняла Лилибет за плечи. — Я только хотела сказать, что он восхищается тобой. Да и как могло быть иначе? Тобой нельзя не восхищаться.

— Вовсе нет. — Лилибет подняла на Александру невозмутимые голубые глаза. — Я недостойна восхищения. Иначе я осталась бы в Англии.

— Он чудовище, Лилибет. Настоящий зверь.

— Да, — не стала спорить Лилибет. — Но он отец моего сына.

Она сделала неуверенный шаг в сторону, продолжая сжимать книгу, и быстро вышла из комнаты.

Александра хотела было пойти за кузиной, но какая-то неведомая сила удержала ее на месте. И она снова подошла к окну.

Кудрявое облако заслонило солнце, и округа погрузилась в тень. Мужчины, занимавшиеся посадкой овощей, прекратили работать и теперь утоляли жажду из большого коричневого кувшина, передавая его друг другу. Александра лениво наблюдала за их размеренными движениями и одинаковыми жестами. Неожиданно ей пришло в голову, что эти люди знают друг друга с раннего детства. Они обрабатывают эти поля, как это делали их деды и прадеды. Тяжелым трудом зарабатывая себе на жизнь, они находят радость в простых удовольствиях и ничего не знают о доходных ставках, акциях компаний и горечи банкротства.

Ее внимание привлекло движение возле виноградника. Там быстро двигался мужчина — большими целеустремленными шагами. Александра узнала, кто это, даже раньше, чем из-за облака снова выглянуло солнце и осветило яркую рыжую шевелюру.

Не вполне сознавая, что делает, Александра придвинулась ближе к окну и прижалась носом к стеклу, чтобы лучше видеть. Для такого высокого человека он перемещался с удивительной грацией. Его длинные ноги «пожирали» расстояние, руки двигались в такт шагам. Издалека она не могла видеть его лица, но точно представляла его: лоб нахмурен, глаза прищурены, взгляд устремлен вперед.

Вдруг за ее спиной раздался голос:

— Molto bello, no?

Александра отпрыгнула от окна и обернулась.

Темные глаза синьорины Морини сияли.

— Вы так не думаете? — кивнула она в сторону окна. — Молодой англичанин. Такой высокий, такой красавчик. Глаза как первая весенняя трава.

— Я… я не знаю. — Александра отвернулась от окна и нервно вцепилась в край подоконника. — Он… он со мной не разговаривает.

Синьорина Морини пожала плечами:

— Чепуха. Этот джентльмен, он вообще мало разговаривает. Но чувствует… — Она прижала кулак к груди. — Он много чувствует.

— Откуда вы знаете?

— Джентльмены, я их понимаю. Тот, кто мало говорит, много чувствует, — улыбнулась итальянка. — Вам он нравится? Синьор Берк?

— Я… я его почти не знаю. Он ученый, — добавила Александра, как будто это все объясняло.

— Он очень умен, этот мистер Берк. Он весь день работает в… как это называется по-английски? В маленьком домике для экипажей. В том, что в долине у озера.

— Правда? Ему там, наверное, удобно. — Александра скосила глаза в окно и снова уставилась на домоправительницу.

Синьорина Морини продолжала улыбаться.

— Если хотите, я расскажу, как найти этот маленький домик.

— Меня это совершенно не интересует! — возмутилась Александра. — Нисколько!

Синьорина Морини, от которой исходил дразнящий аромат свежего хлеба, прошла мимо нее к пролому в стене и указала в сторону террасированного склона, спускающегося в долину.

— Надо спуститься вниз и свернуть налево. Там внизу вы увидите много деревьев, а за ними — маленький домик. — Она снова повернулась к Александре. — Одно время там жил… ох, эти английские слова… тот, кто следил за экипажами, за кучерами… — На ее красивом лице отразилась беспомощность.

— Главный кучер?

— Да, главный кучер. — Она тщательно выговорила оба слова, словно пробуя их на вкус.

— А теперь он там не живет?

Синьорина Морини щелкнула пальцами:

— Здесь больше нет главного кучера. И простого тоже нет. Остался только Джакомо. Я пришла сказать, что утром принесли почту из деревни. Для вас письмо и газета. — Она показала на маленький столик, где рядом с книгой Аристофана появилась маленькая стопка корреспонденции.

Александра попыталась, стоя у окна, прочитать, что написано на конверте. Не получилось.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности, — ответила синьорина Морини, направилась к выходу, но остановилась и нерешительно оглянулась: — Тут есть еще письмо для синьора Берка. Девушки не отдали его — были слишком заняты приготовлением сыра и уборкой.

— Ужасно. Теперь он получит это письмо, только когда вернется.

Синьорина Морини указала рукой на пролом в стене:

— Вниз и налево. Деревья, озеро. Туда никто не ходит. Очень спокойно.

— Он любит уединение. Спасибо, синьорина.

— Мне это ничего не стоит, миледи. — Домоправительница по-доброму подмигнула и исчезла за дверью. В воздухе еще несколько минут чувствовался запах хлеба.

Александра долго смотрела на стопку корреспонденции, лежавшую на столе. В ее прежней, замужней жизни ежедневный ритуал прибытия почты доставлял ей много радости. Письма, приглашения, газеты, даже счета от портнихи и шляпницы занимали ее, поскольку все легко решалось и напоминало о материальном благополучии, в котором она жила.

И которого больше нет.

— Встряхнись, Морли, — посоветовала она себе. — Надо прочитать. Плохие новости не станут хорошими, если их игнорировать.

Из сада подул ветерок, слабый и наполненный запахами весны. Александра позволила ему отнести себя к столу и конвертам. Внизу лежала газета. «Таймс». Уоллингфорд поручил своему лондонскому поверенному высылать ее каждую неделю. Александра первым делом взяла газету, развернула ее и просмотрела заголовки. Ничего нового.

Парламент, Ирландия и все такое. Такие вещи были интересны ей раньше, когда ее мир, ее личный мирок был прочным и надежным. Тогда она могла вести многочасовые споры с друзьями, сидя в своей уютной гостиной, относительно новых лиц в кабинете министров и результатах голосования в палате общин. Обязательным приложением к этим спорам были в меру охлажденное шампанское и нежные сандвичи — с тонкими ломтиками ветчины, зеленым салатом и сыром, подаваемые на блестящих подносах высокими лакеями. Ее салоны приобрели широкую известность. В них она была королевой, занимающей свое законное место и уверенно глядящей в будущее.