Он усмехнулся.

— А может, тебе хотелось бы заехать к подруге и посплетничать? А то она, возможно, умирает от любопытства.

— А может, это тебе хотелось бы заехать к моей подруге? — так же игриво спросила она. — Не стесняйся, скажи правду. То, что мы пару раз поцеловались, еще ничего не значит.

— Может, для тебя ничего не значит, а для меня значит многое.

— Да? И что же это значит для тебя?

Он усмехнулся и покосился на нее.

— А ты догадайся.

— Сдаюсь. Уверена, что не угадаю.

Он выдержал многозначительную паузу и наконец сказал:

— А то, что после тебя мне вряд ли захочется целовать другую женщину.

У Кристины на миг перехватило дыхание.

— Трудно поверить… — неуверенно протянула она.

— Почему? — спросил он.

— Потому что… просто трудно поверить.

— Тогда спроси у себя, хотелось бы тебе, чтобы тебя целовал другой мужчина? — последовал провоцирующий вопрос.

Кристине не нужно было спрашивать этого у себя. Она знала ответ.

— Значит, мы едем к тебе, — наконец снова сказала она.

— Это приказ? — с усмешкой спросил он.

— Да.

Опять какой-то чертенок внутри нее диктует ей, что делать, и если она не перестанет слушать его, то не исключено, что сегодняшнюю ночь она проведет с Риши. И это будет самым безрассудным поступком за всю ее жизнь.

По дороге до Чамунды они остановились только у небольшого супермаркета и, оставив ее в машине, Риши на некоторое время исчез в нем. Он вернулся с огромным пакетом, и только тогда до затуманенного разума Кристины дошло, что он запасся едой. О Господи, он еще умудряется помнить о еде, тогда как у нее в голове только одно — поскорее бы оказаться в его чудесном маленьком доме, поскорее бы утонуть в его объятиях! Поскорее бы!

Промелькнуло еще несколько бесконечно долгих минут, и наконец джип въехал на знакомый ей двор и остановился. От волнения Кристину внезапно охватил страх.

— Мы приехали, мэм, — тихо сказал он и, заглушив мотор, повернулся к ней. — По заказу.

Она судорожно перевела дыхание.

— Мне кажется, что я сошла с ума, — пробормотала она.

— Мне кажется, что не ты одна сошла с ума. — Он взял ее за плечи и притянул к себе.

Оказавшись в его объятиях, она несколько раз бессильно повела из стороны в сторону головой, заставляя его ищущие, нетерпеливые губы скользнуть по ее губам и щекам. Волна желания, прокатившая по телу, в один миг смыла весь страх и сомнения. Предчувствуя неизбежность блаженной гибели, она бессильно обмякла в его руках и, когда его жадные горячие губы приникли к ее губам, только восторженно всхлипнула.

Потом все было, как в тумане. Полупьяные, с бешено колотящимися сердцами, они выскочили из джипа и, взявшись за руки, побежали к дому. Он достал из кармана ключ, в одно мгновение открыл дверь, зажег настольную лампу и подхватил ее на руки.

— Милая моя, — отчаянно прошептал он, склоняясь над ней. — Что ты со мной делаешь?

— Не знаю… Это ты… ты… — задыхаясь, бормотала она.

В комнате висел стойкий запах благовоний, от которого у нее еще сильнее закружилась голова. Очертания мебели, на которую падал оранжевый свет лампы, испещренные загадочными тенями стены, предметы на столах и полках — все сливалось в одну нереальную, расплывчатую как во сне массу…

У тахты, на которой она спала в ту первую ночь в его доме, он поставил ее на ноги и, запустив пальцы обеих рук в ее мягкие волосы, обхватил затылок.

— Кристина, милая… я хочу тебя… — взволнованно проговорил он, заглядывая в ее глаза, похожие на звезды в туманную ночь.

— И я тоже хочу тебя, — вырвалось вместе с дыханием из ее груди. — Очень…

Сомкнув веки, она почувствовала, как его руки скользнули по ее плечам, груди, животу, бедрам… Легко, как будто по всему телу пробежался ветерок. Она замерла, чувствуя, как ветерок наконец добрался до подола платья. В одно мгновение платье соскользнуло с ее тела и, пролетев по комнате, неуклюже повисло на спинке стула. Пока его руки легкими, ласкающими движениями снимали с ее бедер пышные пенджабские штанишки, она, запрокинув назад голову, ловила каскады его мелких поцелуев, сыпавшихся на лицо и шею, и чувствовала, как внизу живота, в хранилище тайного огня и блаженства, яростно разгоревшееся пламя все беспощаднее охватывает тело.

Она не заметила, как ее пальцы коснулись пуговиц его рубахи и принялись судорожно расстегивать их. Она чувствовала под дрожащими пальцами его яростно бьющееся сердце, его пылающую под рубахой плоть. Желанный. Еще никогда в жизни ни одного мужчину она так безрассудно не хотела. Еще ни одному из них не была готова так безрассудно отдать себя.

— Кристина, — вздрогнув всем телом, прошептал он ей на ухо, когда ее пальцы наконец добрались до ремня на его джинсах. — Милая… О, как я хочу тебя, девочка…

— Правда? — бессмысленно прошептала она в ответ.

Его беспокойные руки, блуждавшие по ее телу, на миг застыли, наткнувшись на ее полные округлые груди, все еще скрытые под тонкой тканью шелкового лифчика. Он обхватил их ладонями и стал нежно сжимать. Она на миг замерла и тихонько простонала, а потом вдруг панически стала искать его губы. На счастье они оказались рядом, такие же жадные, горячие, влажные и нетерпеливые…

Целуя ее и одновременно пытаясь расстегнуть застежку ее лифчика, он осторожно усадил ее на кровать и сел рядом. Она принялась гладить ладонями его плечи, грудь, живот, и ей казалось, что ее руки вплавляются в его горячую плоть…

Неожиданно ее руки снова натолкнулась на проклятый, так и не поддавшийся ремень. Дрожащие, нетерпеливые пальцы упрямо принялись возиться с тугими петлицами.

— Подожди… — задыхаясь, внезапно проговорил он. Его горячая рука бережно накрыла ее трепещущие пальцы. — Прошу тебя, милая, подожди…

В его голосе слышались нотки мольбы. Кристина распахнула глаза и увидела на красивом смуглом лице совершенно пьяную и счастливую улыбку. Он судорожно перевел дыхание и усмехнулся. Потом крепко сжал пальчики настырных ручек, пытавшихся расправиться с ненавистным ремнем.

— Подожди, милая, — снова сказал он. — Я займусь этим сам. — Он трогательно посмотрел в ее полные недоумения глаза. — Прости, я боюсь, что твои нежные ручки все испортят. Понимаешь? — По ее глазам было видно, что она ничего не понимает. — У меня давно не было женщины, — наконец, неловко усмехнувшись, пояснил он.

Она смущенно хихикнула, а потом вдруг с пронзительным сочувствием посмотрела на него.

— Это ты меня прости… Я, наверное, была слишком грубой и нетерпеливой…

— Нет, милая, ты — само совершенство… — Он зажал в обе ладони ее ослабевшие руки и уложил их себе на плечи. — Но пусть эти пальчики пока поиграют со мной здесь. Здесь безопаснее. Хотя и не намного, — с улыбкой договорил он.