София поставила свою подпись под письмом к миссис Неттлз. Когда она жила с двоюродным дедушкой Чарлзом, его экономка была добра к ней, и они часто переписывались. А вот с двоюродным дедушкой общение было сведено к минимуму, хотя он изредка присылал ей ультимативные послания, требуя, чтобы она вернулась домой и оставила свое глупое намерение стать врачом. Время от времени он присылал ей подарки. Зонтики с кратким пожеланием беречься от солнца. Бутылки с лоусоновским отбеливающим кремом для лица – ядовитой смесью мышьяка и свинца. Подарки были скорее жестокими, чем добрыми. Она прожила в доме дедушки девять лет, но он остался ей чужим. Дед изредка разговаривал с ней или Марией, только когда хотел сказать что-то пренебрежительное о них или об их матери. Ее своевольная сестра, не пожелавшая мириться с этими обстоятельствами, попыталась наказать деда единственным доступным ей способом, сбежав с садовником, человеком, которого, как она знала, дед Чарлз не одобрит. Поступок Марии лишь укрепил Чарлза во мнении, что иноземная кровь матери сделала их обычными простолюдинками. И чего добилась сестра? Могильного камня в Кенсал-Грин рядом со своей крошкой Джорджианой. София смахнула слезы. Воспоминания о них навевали печаль. После смерти Марии она растила свою племянницу, но не уберегла ее. Возможно, если бы тогда она знала об инфекциях столько, сколько знает сегодня, Джорджиана была бы жива и здорова. В дверь спальни Софии тихонько постучали. Она сложила письмо и сунула его в карман.

– Да, войдите.

Вошла Алиса.

– Мисс, его светлость спрашивает вас.

Она должна была понимать, что сегодня Уэстфилд не позволит ей играть труса и прятаться. Прошлым вечером она старательно избегала его. Осмотрела его только один раз и даже не говорила с ним, пока перевязывала рану.

– Ты отнесла графу завтрак, Алиса?

– Когда их светлость потребовал сообщить ему, где вы, я чуть не выронила поднос. Милорд был сердит так, будто его только что обворовали. Он внизу. Хочет, чтобы вы пришли к нему в гостиную.

Значит, безумец снова рискнул спуститься по лестнице. Господи, поведение этого человека просто выводит из себя! Алиса подошла к туалетному столику из красного дерева и понюхала кусочек душистого мыла.

– Оно с лавандой, да, мисс?

– Можешь взять его.

У горничной округлились глаза.

– Правда?

– Да.

Это самое малое, что она могла сделать, столкнув бедную девушку с разозленным Уэстфилдом. Алиса еще раз глубоко вдохнула аромат и сунула кусок мыла в карман передника.

– Спасибо.

София открыла большой гардероб и достала плащ цвета морской волны.

– Вы уходите?

От неверия голос молодой женщины зазвучал излишне высоко.

София кивнула и набросила плащ на плечи.

– Хочу подышать свежим воздухом.

– А как же его светлость?

– Ему придется подождать.

Алиса открыла рот в изумлении.

– Разве вы его не боитесь?

Да, но только не так, как думала Алиса. Когда дело касалось Уэстфилда, София боялась повести себя неразумно. Она коснулась своих губ и словно вновь ощутила на них прикосновение Хейдена. В умении отвлечь он проявил себя более чем умелым специалистом. Еще несколько минут, и она стала бы умолять его облегчить растущее внутри нее желание. Более того, он снился ей прошлой ночью. Его губы. Его руки, оглаживающие ее тело. Что с ней не так? Всю свою жизнь она ведет себя вполне прилично. В детстве София очень хотела, чтобы ее родители и дедушка гордились ею. В Нортумберленде ее основным желанием было развеять заблуждение дедушки Чарлза, что его внучка ни к чему не пригодна. И здесь, в Лондоне, она смогла заслужить чуточку уважения к своим способностям и уму, ведя спокойную и достойную уважения жизнь. Но вдруг оказалось, что все это она готова отбросить ради того, чтобы испытать с этим порочным человеком некоторые незнакомые ей доселе ощущения. София коснулась мочки уха, той, которую покусывал Уэстфилд. Боже, она готова поклясться, что он прошептал: «Как ты прелестна». Ее пронзил приступ удовольствия. Глупо быть такой падкой на лесть. Это ведь титулованный аристократ, а значит, она подойдет ему лишь в качестве любовницы.

– Мисс?

– Извини, Алиса. Нет, он меня не пугает, – солгала София. – И несмотря на титул, он всего лишь мужчина, и ничего больше. Кроме того, если граф решит меня уволить, у меня есть другая работа. – «Сомневаюсь, что он это сделает. Он решительно настроен выиграть пари». – Прости, что попросила тебя отнести ему завтрак.

Алиса хихикнула.

– Я не против, тем более, мне кажется, что он самый красивый мужчина, каких я вообще встречала. А какие у него плечи широкие.

Девушка мечтательно прикрыла глаза. Сердце Софии забилось сильнее, неужели Уэстфилд со всеми своими служанками вел себя непристойно?

– Алиса, он ведь не…

– Вы о чем, мисс?

На щеках девушки выступили красные пятна.

– О нет, мисс! – Алиса покачала головой. – С прислугой милорд не позволяет себе ничего лишнего. Только не его светлость. Одна из горничных с нижнего этажа пыталась строить ему глазки. Господин велел ей собирать вещички, вот что он сделал, и, кроме того, миссис Бичем держит всех девушек в строгости.

София выдохнула с облегчением и открыла дверь. Итак, он сказал ей правду. Он хотел всего лишь отвлечь ее. Какая же она дурочка!

Час спустя Хейден постарался ничем не выказать свое недовольство, когда София вошла в утреннюю гостиную, а следом за ней, словно на поводке, шла Леди Оливия. Уэстфилд бросил утреннюю газету на круглый обеденный стол и посмотрел на настенные часы: «Проклятье, и это называется сиделка, разве можно отсутствовать столько времени».

– Почему не вы принесли мне завтрак?

Она показала на костыли, прислоненные к спинке его кресла.

– Я говорила вам, что если вы продолжите разгуливать, то мы никогда не поймем друг друга.

В комнате стало тихо. Вдруг Леди Оливия тихонько заскулила, повернулась кругом и, опустив хвост, потрусила из комнаты. София подняла свои изящно очерченные брови, явно намекая на то, что даже собака не хочет находиться в обществе графа.

Хейден приглашающим жестом указал на кресло справа от него, но эта упрямица даже не сдвинулась с места. О боже, неужели ей настолько неприятно разговаривать с ним?

– София, присядьте, пожалуйста.

С присущей ей внутренней грацией она присела на краешек кресла и чопорно сложила руки на коленях. Хейден с некоторым напряжением откашлялся.

– София, я хочу попросить у вас прощения за свои прегрешения.

Она слегка опустила ресницы.

– Я тоже прошу простить меня. Я повела себя в высшей степени непрофессионально и действительно вышла за некоторые рамки. Так что и вы меня извините.