— Это останется между нами.

— Неважно. Особенно нечего рассказывать. Их было двое. Я только отвернулась, а они уже в кухне. Среднего роста. Средней комплекции. В комбинезонах и масках из чулок. На руках даже одноразовые резиновые перчатки по типу тех, что носят в больнице.

— А что насчет голосов?

— Говорил только один, и ничего запоминающегося в голосе не было. Не старый. Не молодой.

— Вы бы узнали голос, если бы снова его услышали?

— Понятия не имею. Как я уже сказала, ничего примечательного.

— А вы не знаете, где Максин остановилась?

— Прости. Я просто не знаю.

— Хорошо, давайте подойдем с другого боку. Если Максин не живет в своей квартире и не должна ходить на работу каждый день… куда бы она отправилась?

— Это просто. Она поехала бы на побережье. Подышать морским бризом и поиграть в игры на променаде.

— В Сисайд или Пойнт-Плезант?

— В Пойнт-Плезант. Она всегда ездит в Пойнт-Плезант.

Это имело смысл. Учитывая загар и то, что она не вела никакую деловую активность в Трентоне.

Я дала миссис Новики свою карточку.

— Позвоните мне, если получите весточку от Максин или вспомните что-нибудь полезное. Держите двери закрытыми и не заговаривайте с незнакомцами.

— На самом деле я подумываю о том, чтобы пожить у сестры в Вирджинии.

— Что ж, идея здравая.

* * *

Я сворачивала налево на Олден, и тут в зеркальце заднего вида мелькнул черный джип «чероки». Черные «чероки» весьма популярны в Джерси. Это не та машина, которая обычно бросается в глаза, но где-то на задворках моего подсознания что-то щелкнуло и подсказало мне, что именно эту машину сегодня я слишком часто вижу. Я свернула с Олден на Гамильтон, а с Гамильтон — на Сент-Джеймс. Потом припарковалась на своей стоянке и оглянулась в поисках «чероки», но он исчез. Совпадение, решила я. Богатое воображение.

Я поднялась бегом в квартиру, проверила автоответчик, переоделась в купальник, сунула в холщовую сумку полотенце, футболку и солнцезащитный крем, натянула шорты и отбыла на побережье.

Дыра в моем глушителе стала шире, потому я прибавила звук, включив «Металлику». Меньше чем за час я достигла Пойнт-Плезант и провела чудные двадцать минут, выискивая на улице парковку подешевле. Наконец, я отыскала место за два квартала от променада, заперла машину и закинула сумку на плечо.

Если проживаешь в Джерси, то пляжа тебе недостаточно. В Джерси народ энергичный. Им все время нужно что-то делать. Им требуется пляж с променадом. И променад должен быть полон мест, где можно прогуляться, поиграть и набить живот паршивой пищей. Добавьте сюда мини-гольф. Присовокупите кучу лавчонок, где продают футболки с отвратительными картинками. Разве может быть что-то лучше такой жизни?

А самое лучшее — это аромат. Мне говорили, что есть на свете места, где океан пахнет солью и штормом. В Джерси океан пахнет кокосовым маслом для загара и итальянскими колбасками, тушенными в обжаренном луке и перце. Он пахнет хорошо прожаренными итальянскими пончиками зепполе и хот догами с чили. Хмельной и экзотический аромат разливается в жарком воздухе, поднимаясь от множества жарящихся на солнце тел, бродящих по променаду.

На берег набегает прибой, и звук его смешивается с ритмичным «тик, тик, тик», издаваемым вращающимися катушками при игре в спиннинг, и с пронзительным «Иииии» экстремалов-сорвиголов, с грохотом летящих вниз по бревноспуску.[16]

Рок-звезды, карманники, сутенеры, наркоторговцы, беременные женщины в бикини, будущие астронавты, политики, чокнутые, вурдалаки и толпы семей, которые покупают американское, а едят итальянское, все они приезжают на побережье Джерси.

Когда я была маленькой, мы с сестрой катались на карусели и лошадках, ели сахарную вату и замороженный крем. У меня был луженый желудок, а вот Валери по дороге домой вечно тошнило и рвало в машине. Когда я стала старше, то побережье превратилось в место, где можно было встретить мальчиков. А сейчас я оказалась здесь, устраивая облаву. Кто бы мог подумать?

Я остановилась у прилавка с замороженным кремом и помахала фото Максин.

Никто с уверенностью не мог ничего сказать.

Я прохаживалась по променаду, показывая фотографию, раздавая свои карточки. При этом съела картофель-фри, кусок пиццы, три порции сливочной помадки, выпила стакан лимонада и слопала рожок с ванильно-апельсиновым мороженым. На середине променада я ощутила зов белого песочка и отказалась от слежки в пользу совершенствования своего загара.

Стоит полюбить работу, которая позволяет валяться на пляже лучшую часть дня.

* * *

Когда я вернулась домой, мигал автоответчик. Если у меня больше трех сообщений, то автоответчик всегда сходит с ума. Мигает, мигает, мигает — быстрее, чем Рекс подергивает усиками.

Я включила сообщения, и все оказались пустыми.

— Ничего страшного, — обратилась я к Рексу. — Если что-то важное, они перезвонят.

Рекс прекратил бегать по колесу и воззрился на меня. Рекс сходит с ума от мигающих сообщений. У Рекса не хватает терпения ждать, когда люди перезвонят. Рекс страшно любопытный.

Зазвонил телефон, и я схватила трубку:

— Алло.

— Это Стефани?

— Да.

— Это Сахарок. Полагаю, Салли не с тобой.

— Нет. Я не видела Салли целый день.

— Он опаздывает на обед. Сказал, что будет дома, но его нет здесь. Я подумал, может, он где-то занимается охотой за головами, поскольку с некоторых пор только об этом и говорит.

— Нет. Сегодня я работала одна.

* * *

Раздвинув занавески в спальне, я оглядела стоянку. Была середина утра, и жара уже вспенивала асфальт. За стоянкой на Стиллер Стрит заливался пес. Открываясь, стукнула дверь-ширма и снова закрылась. Я посмотрела в сторону лая собаки и обнаружила черный джип «чероки», припаркованный на Стиллер за два дома от моего.

Ничего страшного, сказала я себе, туча народу водят черный джип «чероки». Тем не менее, прежде я никогда не видела там «чероки». И вообще, это напомнило мне о машине, которая преследовала меня. Лучше всего проверить.

Я надела обрезанные джинсы и зеленую футболку с большим мотоциклом. Потом сунула тридцать восьмой за пояс джинсов и натянула сверху кофту. Походила так несколько минут, пытаясь привыкнуть к такому грузу, но почувствовала себя идиоткой. Тогда я вытащила пистолет и вернула его обратно на место в коробку из-под печенья с медвежонком.

Я спустилась в вестибюль на лифте, вышла в переднюю дверь и протопала один квартал по Сент-Джеймс. Завернула налево за угол, прошла еще два квартала, повернула и приблизилась сзади к «чероки». Окна были тонированные, но я могла видеть смутные очертания рулевого колеса. Я подобралась поближе и постучала в окошко со стороны водителя. Окно опустилось, и показалась улыбающаяся физиономия Джойс Барнхардт.