– Вера Анатольевна не принимает! – отчеканила секретарша, бдившая, подобно Церберу, у подступов к кабинету нового главного редактора «Городских вестей».

Молодой человек и девушка – оба рыжие, хотя в остальном друг на друга не похожие: он – высокий, нескладный, не особенно красивый, она – низенькая, полная, симпатичная – с унынием переглянулись.

– А когда она будет принимать? – произнес, нервно сглотнув, молодой человек, и секретарша торжественно произнесла свою коронную фразу:

– Этого я вам сказать не могу!

Парень и девушка снова переглянулись, и тогда рыжеволосая особа взяла инициативу в свои руки: командовала парадом явно она.

– Нам необходимо поговорить с ней! Дело чрезвычайной важности! Речь идет о маньяке!

Секретарша зевнула и, кивнув на экран компьютера, сказала:

– Знаете, сколько мы вчера получили звонков от людей, которые хотят сообщить нечто ужасно важное про маньяка? Триста двадцать семь!

Ее телефон зазвонил, и секретарша, сняв трубку, тотчас снова повесила ее.

– Но то, что мне известно, не выдумки и не розыгрыш, а чистая правда! – проговорил, поднимая руки к всклокоченной рыжей шевелюре, молодой человек. – Дело в том, что я… что я знаю, кто маньяк!

Секретарша снова зевнула и ответила:

– Знаете, сколько у нас было подобных звонков с информацией о том, что наш собеседник знает, кто маньяк? Только вчера девятнадцать! Дурдом какой-то!

Вера, случайно наблюдавшая за этой сценой через неплотно прикрытую дверь, подумала, что формулировка секретарши точно отражает суть. После того как вышла вторая статья, в которой речь шла о ногтях, подложенных неким анонимом Вере, причем о ногтях с узором, как уверяли «Городские вести», идентичным тому, которым были украшены ногти недавно найденной женской стопы, все словно с цепи сорвались.

Сама Вера не знала, что и думать, хотя их газета, нет, ее газета, исходила из того, что ногти подложил не кто иной, как серийный убийца, состригший их на этот раз с руки безымянной жертвы, которая была им умерщвлена и чье тело, судя по всему, до сих пор находилось в его полном распоряжении.

Власти больше уже ничего не отрицали, держа глухую оборону. В один день в редакцию наведались сразу три комиссии: из налоговой, финансовой и санитарной инспекции. Однако еще до того, как они успели приступить к проверкам, на мобильные трех ответственных лиц каждой из комиссий поступили, причем практически одновременно, непонятные звонки, и комиссии столь же быстро ретировались, как и появились в здании на набережной.

Похоже, за кулисами велась нешуточная борьба. Поговаривали, что скорая отставка губернатора предрешена и что новая кандидатура согласовывается с Администрацией Президента. И что преемник первым делом активно займется розыском серийного убийцы, которого, впрочем, пока что официально не существовало.

Последние дни были заполнены суетой: Вера была не в состоянии нормально выспаться, а тут еще Вениамин укатил в Москву, загадочно намекнув, что требуется его присутствие для того, чтобы найти быстрый выход из областного политического кризиса.

Вера же со своей командой каждый день потчевала публику все новыми сенсационными подробностями – и когда оных просто не было, позволяла себе кое-что выдумать.

Но не это было причиной беспокойства Веры. Ногти у нее конфисковала полиция, однако перед тем, как явиться в полицию, она вместе с Вениамином, который действовал на редкость хладнокровно, сфотографировала их, а приехавшим сотрудникам правоохранительных органов вручила только четыре ногтя. Сохранив один для генетической экспертизы.

Вениамин сказал, что доверять органам, которые контролировал пока что действующий губернатор и его ставленники, нельзя. И что они вполне могут заявить, что ногти, подкинутые Вере, ничуть не похожи на ногти найденной стопы: ни по рисунку лака, ни по анализу ДНК.

И, чего доброго, обвинят саму Веру в попытке организации высосанной из пальца сенсации.

– Не беспокойся, я сумею заполучить образцы ДНК стопы, и тогда мы закажем независимую экспертизу и опубликуем ее результаты на страницах нашей газеты.

Он так и сказал: нашей.

– А ты думаешь… – спросила тогда Вера и запнулась. Филин со смешком закончил вместо нее мысль:

– Думаю ли я, что это ногти одного и того же трупа? Я в этом не сомневаюсь! А это может означать одно: как я и предполагал, нам удалось расшевелить серийного убийцу, который является жителем нашего города, и вынудить его к столь эффектной акции. Он выбрал тебя, чтобы вступить в контакт с общественностью! Это так круто!

Конечно, это было круто, потому что Вера тоже не сомневалась, что ногти были с руки трупа. Потому что она долго сравнивала фотографии ногтей с теми, которые обнаружились в конверте под ковриком для обуви у ее квартиры.

Рисунок был тот же самый. И ногти, кем-то тщательно вырезанные и очищенные с обратной стороны, как две капли воды были похожи на ногти найденной конечности.

А это могло означать одно: к ней обратился не фейковый, а самый что ни на есть настоящий серийный убийца.

Вроде бы повод для гордости, но Вера испытывала только одно чувство: страх. Потому что это означало, что где-то поблизости бродил человек, на совести которого множество жертв. И этот человек побывал у ее квартиры и мог при желании проникнуть туда.

В какой-то момент Вера вдруг страстно пожелала, чтобы все вернулось на круги своя и чтобы она никогда не ввязывалась в эту кошмарную историю. И никакого кресла главреда ей не требовалось. И любовника-олигарха. Но было уже поздно.

Порыв прошел, а вот страх остался.

Однако она знала, что не могла позволить себе дать слабину. Потому что и так слишком уж многие намекали или даже открыто заверяли, что она на должность главреда никак не подходит и с ней не справится.

– И все же я думаю, что информация, которую я могу дать, – продолжил рыжий молодой человек, но секретарша замахала руками:

– Нет, нет и нет! Вера Анатольевна никого не принимает!

Вера, исподтишка наблюдавшая за этой сценой, распахнула дверь и провозгласила:

– У меня как раз выдалась пауза. Так что если у вас в самом деле имеются эксклюзивные сведения, то проходите!

Не были похожи молодой человек и девица на городских сумасшедших или желающих попиариться на столь жуткой теме. И Вера была уверена: если маньяк живет в их городе, а именно из этого и следовало исходить, должны иметься свидетели.

И не исключено, что эти двое были из их числа.

Гости, радостно встрепенувшись, устремились в кабинет Веры, который она переняла от своего выставленного на улицу предшественника и который, в отличие от кабинета Вениамина Филина, в полной мере соответствовал представлениям о кабинете начальства: с большим письменным столом, малахитовой, в золоченом обрамлении чернильницей и с портретами сильных мира сего прямо за огромным вертящимся кожаным креслом.