не знал, что ответить подруге. А ведь если подумать, то парня потянул спрятать дам и самому скрыться его инстинкт самосохранения, который иногда срабатывал весьма необычным образом. Как, например, и в данной ситуации.

– Я… Я не знаю, Эмма. Может мне просто не хочется ни с кем сталкиваться.

– Мы тогда можем пока тихонько осмотреть эту комнату, куда нам удалось попасть, – Аббигейл стало неловко от того, что она встряла в разговор молодых людей, но ей показалось, что было бы полезнее извлечь выгоду из сложившихся обстоятельств.

– Да, Вы правы.

– Вы можете обращаться ко мне на «ты», – Аббигейл потрясла в руке фонарь, включив его после этого.

Молодые люди последовали примеру журналистки. Дрейк резво бросил свет фонаря в правую сторону, и перед ним тут же предстали огромных размеров и размещавшиеся по всей длине стены шкафы, каждая полка которых была заставлена книгами. Красные, синие, зеленые переплеты… Множество литературы, которая представляла собой личную библиотеку владельцев поместья, некогда уже покинувших царство живых.

Дрейк преодолел столь короткое расстояние, которое отделяло его от шкафов, и попытался глубже втянуться в само содержание располагавшегося перед ним книгохранилища.

Эмма в то время осветила размещающийся от нее по левую сторону участок комнаты – большой и судя по механизму трансформации раскладной стол цвета вишни с патиной. На нем стояли две фоторамки, к большому удивлению, без какого-либо содержания и невзрачная среднего размера ваза. Скорее всего, этот стол играл роль простого дополнения к остальному виду мебели, которое могло служить подходящим местом для прочтения одной из всех предоставленных в шкафах книги. Что было более интересно, так это висящая над этим самым столом картина, на которой была изображена божественной красоты девушка – изящная шатенка, волосы которой локонами спадали на плечи, обрамляя тонкие черты лица. В ее карих и без того завораживающих глазах легко читалось счастье, обаяние и свойственная каждой женщине нежность. Эта шатенка также привлекала внимание своим безупречным сложением тела. Ее плечи, маленькая, но аккуратная грудь, изгиб талии – словно кукла, а не реальный человек.

Таких девушек было мало, но они высоко ценились своей тонкой, одухотворенной красотой. Чтобы превратиться в подобную прелестницу, потребуется неимоверное количество сил и стараний.

Уж если Эмма была поражена подобной красотой, которая вызывала в ней и ревность, и восторг одновременно, то мужчины однозначно падали к ногам такой богини. Белокурая девушка вообразила себе, как изображенная на полотне шатенка ступает по земле неимоверно легкой походкой, а без исключения каждый представитель мужского пола чуть ли не сворачивает себе шею, чтобы оглянуться на прошедший мимо него идеал женской красоты.

А кстати… имелась возможность проверить сие предположение.

Эмма окликнула своего друга, который отвлекся от просмотра литературы и двинулся в сторону подзывавшей его девушки.

– Красивая, не так ли? – блондинка скрестила руки на груди и кивнула в сторону висящего на стене полотна. – Нравится?

Дрейк не спеша осмотрел устремившую на него свой взгляд и так мило улыбающуюся в его сторону нарисованную шатенку, плавно, сам того не подозревая, меняясь в выражении лица.

– У тебя дернулась бровь… Поджались губы… Сузились глаза… Расширились ноздри… – Эмма наблюдала за другом беспрерывно, словно врач за психически нездоровым пациентом. – Ой, втюрился уже, небось?

– Что? – брюнет резко повернул голову в сторону своей подруги, которая истерично хохотала над его поведением.

– Это всего лишь картина, а ты себе навоображал там всякого. О мой Бог… Ее даже, наверное, в живых уже нет, – Эмма толкнула парня локтем.

– Ты что вообще несешь? Ты меня что, проверяешь таким способом? В смысле втюрился? Это действительно всего лишь на всего картина, и такая девушка не то, что может быть мертва, ее вообще могло не существовать, и это все всего лишь плод чьего-то воображения. Устроила тут бракосочетание.

Эмма в последний раз издала издевательский смешок, который еще больше вывел парня из себя.

– Ладно тебе, не злись… Я просто проверяла свою гипотезу.

– Какую еще гипотезу?

– Лично я просто поражена такой красотой, – блондинка вновь вернулась к изучению представшего перед ней изображения. – Только посмотри на ее личико, на ее тело. Разве не эталон красоты?

– У каждого человека свое представление о чем-то прекрасном, – резко ответил Дрейк.

Эмма незаметно покосилась на стоящего рядом друга, который теперь без какой-либо эмоции и впечатления смотрел на вырисованную девицу. В его глазах больше не было никакого огонька, только безразличие. Поскольку блондинка уже очень хорошо знала черноволосого парня, то ей не составило труда понять его реакцию. Он часто проделывал такой трюк, когда ему четко удавалось изменить свое отношение к чему-либо или же скрыть свои подлинные чувства с большим успехом того, что никакой перемены никто из окружающих его людей и не заметил бы. Подобное деяние молодого человека всегда настораживало его подругу. Эмма имела представление о том, что аналогично поступали люди с тяжкой горечью на сердце, которая прокляла их серьезной скрытностью собственных желаний и чувств. Такие люди выстраивали вокруг себя очень высокую и трудно пробиваемую стену, разрушить которую давалось далеко не каждому. Вот и Эмма какой год прилагала огромные усилия для перемен в жизни своего обожаемого друга, который, пока что, не особо стремился высовываться наружу из своего панциря.

В очередной раз избежать подачи своих эмоций и высказывание личного мнения Дрейку удалось с величайшим успехом. Эмма понимала, что парню весьма могло нравиться содержание висящего перед ними полотна, да вот только делиться этой информацией он однозначно не собирался.

Блондинка тяжело вздохнула и положила руку на плечо своему товарищу:

– Прости, я вновь сделала, прежде чем подумала. Ты же меня знаешь.

Дрейк какую-то неопределенную долю минуты перебегал взглядом с одной точки изображения в другую, тем самым запоминая каждую его деталь, после чего повернулся к сожалевшей о случившемся знакомой и одарил ее своей легкой улыбкой:

– Давай забудем об этом, и ты больше никогда не будешь соваться в мое личное пространство, которое несет в себе суть моего отношения к противоположному мне полу, хорошо?

– Хорошо, Дрейк. Я постараюсь вести себя пристойно.

– Вот и договорились.

Молодые люди повернулись на звук раздавшегося позади них слабого кашля, который издала Аббигейл, явно намеревавшаяся о чем-то им доложить.

– Извините, не хочется прерывать ваше дружеское воссоединение, но я нашла кое-что… интересное, – рыжеволосая женщина поспешила к платинному комоду, располагавшемуся по середине комнаты, на который молодая пара не сразу обратила свое внимание.

Аббигейл вытащила из уже обследованных ею трех ящиков все содержимое, которое включало в себя сборник стихотворений персидского философа, математика, астронома и поэта Омара Хайяма, записную книжку в темно-синем переплете, портсигар с, скорее всего, вырисованными на заказ инициалами