считал, что они не люди. Только не успел выяснить, кто они. Или что…

При упоминании о моём отце выражение лица Майка смягчилось:

– Ладно. Давай продолжим.

Какое-то время я слушала перестук клавиш под его пальцами. Вдруг он наклонился вперёд.

– Что? – встрепенулась я. – Ты что-то нашёл?

– Смотри. – Майк указал на экран. – Мэри Хов жила в твоём доме – ну помнишь, та девушка, утонувшая в пруду? После неё и до вас там больше никто не жил. Тут написано, что дом всё это время стоял пустым.

– А что насчёт твоего? Ваш тоже был нежилым, пока вы туда не въехали?

– Не-а, – помотал головой Майк. – До нас там успели пожить несколько семей. Но никто не задерживался дольше чем на пару-другую лет. Зато нет ни одной записи о других хозяевах домов старичков и твоего. – Он закрыл регистрационный документ и щёлкнул по ссылке одной из статей.

Я шумно вдохнула и внимательно изучила открывшуюся фотографию:

– Не считая Мэри Хов.

– Я всегда думал, что она жила в Джадсоне. Разве памятная табличка не там?

– Да, но, согласно «Саут-Хейвен Таймс», её родители и младший брат переехали туда после несчастного случая. А мой дом, – указала я на статью, – это где она жила до того, как умерла. Тебе не кажется это странным?

– Простое совпадение, ничего странного.

Внезапно в библиотеке стало очень холодно, будто кто-то включил на всю мощь кондиционер. Я смотрела на снимок вверху странички: школьное фото безмятежно улыбающейся Мэри Хов с аккуратно убранными назад тёмными волосами. Она утонула в том самом пруду, который заманивал меня в воду всего час назад. А вдруг здесь есть какая-то связь? Что, если Мэри Хов пыталась мне что-то подсказать или предупредить о чём-то?

– Дай-ка я ещё кое-что проверю, – сказал Майк. Он несколько раз кликнул мышкой и воодушевился, найдя что нужно. – Тут написано, дома на Гуди-лэйн были построены в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году. Смотри! Эти пять домов принадлежали одним и тем же семьям начиная с самой первой записи.

– Только это не одни и те же пять семей, – не согласилась я, – а одни и те же пять человек. Видишь? Тут говорится, что Джонатан Браун владел домом номер четыре по Гуди-лэйн в тысяча восемьсот семьдесят восьмом… в тысяча девятьсот семьдесят восьмом… в две тысячи восьмом… и по сей день. – Я схватила его за руку. – Ну всё, готовься покупать мне коктейли!

Майк нахмурился:

– Может, это семейное имя? И всех мужчин в их семье называют «Джонатан»?

Я скептически посмотрела на него:

– Хочешь сказать, что всех старичков назвали семейными именами? Быть такого не может. Вот оно – доказательство. Эти записи подтверждают, что всё это время этими домами владели не их предки, как все вокруг думают, а они сами.

– Но как такое возможно? – спросил Майк. – И при чём тут Мэри Хов? Какое она имеет отношение к старичкам? Потому что они явно как-то связаны.

У меня закружилась голова, совсем как тогда на стадионе.

– Майк, нога.

Он повернулся ко мне:

– Что «нога»?

– Слушай, я не знаю, что связывает старичков с Мэри Хов или с прудом, но задумайся вот над чем: одна из них профессионально занимается макияжем, ещё двое – мёртвыми телами, наверняка от остальных тоже есть какая-то польза…

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я уже кучу времени пытаюсь тебе вдолбить: они продлевают себе жизнь с помощью новых частей тела. Они апгрейдятся. – Я вскочила. – Ха! Я же говорила! Купишь мне коктейль!

– Успокойся, Паркер, – отмахнулся Майк. – Сначала найдём другие доказательства.

Стук в дверь заставил нас замолчать. В комнату заглянула библиотекарь и улыбнулась:

– Простите, ребят. Вы ещё не закончили? А то этот зал зарезервировали на четыре часа. – Она указала на мужчину позади себя, и я ахнула: мистер Маршалл! Его взгляд метнулся к экрану нашего монитора, и я торопливо закрыла все странички и удалила историю поиска. Мы с Майком быстро собрали вещи и вышли из комнаты, старательно не глядя на мистера Маршалла.

– Ты это видел?! – едва дотерпев до вестибюля, воскликнула я. – Говорила же, они нас подозревают!

– Не впадай в паранойю, – сказал Майк. – Это случайность. Мы всё-таки в публичной библиотеке, не забыла?

Мы вышли под слепящее солнце, и я мгновенно начала плавиться. Майк надвинул на глаза козырёк, и мы пошли домой долгим путём, в обход пруда.

– Я тебе напишу, – сказал он, остановившись у моего крыльца.

Я посмотрела на другую сторону Гуди-лэйн. Дома наших соседей казались пустыми. Интересно, куда они все ушли? Чем сейчас занимаются, о чём думают, что замышляют?

Я кивнула Майку, развернулась и взбежала по ступенькам.

Бабушка Джейн ждала меня на кухне с целым фунтом кристаллов на шее, тёплой улыбкой и приготовленным ужином.

– Привет, зай, – она притянула меня к себе. От неё пахло маслами и травами.

– Ты так рано? – спросила из-за моей спины мама. – Я думала, у вас с Зоей планы.

– Мы уже все сделали, – покраснев, солгала я и окинула взглядом мамину уличную одежду. – А ты почему дома? Я думала, у тебя ночная смена.

– Нас с Мэган по ошибке поставили в одну смену, вот я и вернулась. – Мама улыбнулась и протянула мне стопку из четырёх тарелок. – И теперь мы сможем поужинать вместе. Не накроешь на стол, солнышко?

Я посмотрела на приборы:

– А почему на четверых?

– К нам присоединится дядя Джек. Бабушка столкнулась с ним по дороге сюда.

Я заулыбалась. Дядя Джек не был мне роднёй. Они с папой дружили с детства и были напарниками в полиции. Он и сейчас периодически заглядывал, чтобы проведать нас с мамой. Дядя Джек – настоящий великан с широченной грудью и бородой лопатой, которую он всегда отращивает зимой. Они с папой в каком-то смысле были полными противоположностями: папа был сторонником здорового образа жизни, обожал бегать и заниматься спортом – а дядя Джек предпочитал вредную жирную пищу и смотреть спортивные трансляции.

Как по заказу зазвенел дверной звонок.

– Я уже отсюда чую жаркое!

При звуках голоса дяди Джека Билли счастливо закружил на месте: он любил его почти так же сильно, как папу.

– Ты как раз вовремя, Джек, – сказала бабушка Джейн.

– Я всегда вовремя, когда дело касается еды. Это дар. – Он протянул ей багет и поцеловал в щёку, а бабушка вручила ему банку с газировкой.

– Эй! – воскликнул дядя Джек и наклонился, чтобы погладить захлёбывающегося восторгом Билли. – Как поживает лучший в мире пёс? Ты что-то похудел. Они тебя вообще кормят? – Он позволил Билли вылизать ему лицо, а потом