«Мама…» Она иногда пропадала без объяснений. Первое время пыталась знакомить Лизу со своими приятелями, но потом перестала это делать. Лизе они были неинтересны, отец у нее один, все остальные – всего лишь мамины знакомые. К тому же недолговечные. Вспоминался недавний рассказ о молодом владельце яхты. Значит, они уплыли в кругосветное путешествие… Семь футов под килем вам!

Нежности котенку хватило ровно на ночь. Утром первое, что почувствовала Лиза, это неприятный запах. Ладонь была липкая.

Вот засранец!

Лиза заглянула на кухню. Молоко испортилось, добавив к общим запахам нотку неприятной кислинки. Котенок шебуршился где-то в недрах необъятной квартиры. Мебели раздолье – прятать от хозяйки этого шалопая.

И тут снова позвонили в дверь.

Это уже было издевательство какое-то! Проходной двор. Стоит стукнуться головой, как на эту голову начинают сыпаться неприятности. Решено, Лиза сейчас пойдет и сдастся в больницу. Там от всех визитеров ее будут защищать охранник и медсестры.

Звонок брякал и брякал. Ему дела не было до того, что от его дребезжания у Лизы снова может разболеться голова.

– Кто? – спросила Лиза через дверь.

– Я.

Исчерпывающий ответ.

Лиза посмотрела в глазок. Перед дверью топтался кто-то – волосы стояли дыбом, и были они синего цвета.

– Кто – я? – Клоунов на дом не заказывали. У нее тут свой цирк, без приглашенных артистов.

– Вайнона.

Секунда, вторая, третья… Наверное, прошла минута, прежде чем Лиза потянула руку к замку. Чего они к ней все ходят? В позапрошлый век вернулись: телефоны отменили, Интернет не изобретен?

Нона глядела на Лизу своими сумасшедшими огромными глазищами. Волосы у нее и правда были синими. Выглядело это ужасно.

– Говорят, у тебя сотрясение мозга, – как-то подозрительно издалека начала Горюнова.

– Могла и позвонить, – резко сократила вступительную прелюдию Лиза. О погоде, о природе, о здоровье – расшаркиваться можно долго.

– У тебя сотовый выключен.

– Я так понимаю, номер тебе дал Костик? Вы же теперь неразлучны.

– Я пришла извиниться.

– А меня класс к тебе с тем же заданием послал.

– Я знаю, кто меня бил.

– Я тоже.

– Что же ты молчала?

– А что же ты молчала?

– Я хотела поскорее все забыть, чтобы больше никогда к этому не возвращаться. – Нона не отводила взгляда. – Прости. Я не хотела тебя обидеть. Я сама не ожидала, что покажу на тебя.

Молчание. Лиза мучительно боролась с собой, потому что если кто и должен был извиняться, так точно не Горюнова, а сама Лиза. Она могла если не предотвратить ту драку, так хотя бы прекратить. Лиза набрала в грудь побольше воздуха и… ничего не сказала.

– Я разозлилась, – негромко произнесла американка.

– Из-за Костика? Ты в него… влюблена?

– Я могу пойти в школу и сказать, что ты не виновата, – Нона говорила с трудом. – Обо всем можно договориться. Если говорить. Но вы все только молчите. Это неправильно.

– А кто виноват? – Лиза мотнула головой. – Все равно никого наказывать за это не собираются. Сонька как будто заранее знала, что ей ничего не будет.

– Ты на меня не сердишься?

– Проехали. – Лиза отвернулась. И тут ее словно кто под локоть толкнул. Говорить – так говорить, сама же сказала. – Так что у вас с Чемодановым? А то, смотри, на собрании он про тебя гадости говорил. Можешь у Гали спросить.

Она прикусила язык, но было уже поздно, потому что вновь увидела этот сумасшедший взгляд. Казалось, еще чуть-чуть – Горюнова сядет на корточки и снова начнет раскачиваться.

– Ой! Я вообще ничего… – попыталась исправить положение Арзамасцева, но слушать ее уже было некому – Нона убежала. Как всегда, не попрощавшись. А что она такого сказала? Это же правда – про Костика…

Она прошла в свою комнату. Вот и поговорили. Нет, Америка все-таки страна ненормальных.

Ну и что там с сотовым? Поставила телефон на зарядку, и он тут же сообщил, что у хозяйки масса пропущенных звонков. Даже мама пару раз вспомнила о существовании дочери. Но была ненастойчива. На домашний перезванивать не стала.

Лиза валялась на кровати, размышляя, не проявить ли ей домовитость и не убраться ли на кухне? Или лучше плюнуть на все и включить ноутбук?

Но тут ожил мобильный. В номере звонившего сорок пять на конце.

– Ты тоже будешь передо мной извиняться? – вместо приветствия спросила Лиза у Костика.

– Дура! Что ты ей сказала? – заорал в ответ Чемоданов.

– Чтобы катилась, куда подальше. – Лиза подумала, что разговор идет о Соне. – И они отправились по указанному адресу.

– Кто они? Она приходила не одна?

– С Шишлаковой. Еще Галя была.

– Горюнова?

– При чем здесь Горюнова?

– Я у тебя про нее спрашиваю! Что ты ей сказала?

Нехорошее предчувствие холодком прокатилось по горлу, льдышкой упало в желудок.

– А что произошло?

– Это я спрашиваю, что произошло? Она мне позвонила и спросила, правда ли это!

Лиза не смогла сдержать улыбки. Так Костику и надо. Двуличный негодяй!

– Ты же этого хотел? Зачем ты за ней увивался?

– Это. Не. Твое. Дело. Она мне позвонила и стала кричать, что я ее обманул. Что ты ей рассказала о собрании, где я вроде как говорил о ней плохо?! Тебя там не было! Что ты ей наплела?

– Я разве сказала что-то не то? Или ты не говорил, что считаешь Нону пустышкой?

– Какая же ты дура! – взвыл Костик. – Тоже, как и она, стукнутая на всю голову.

– Выросли на одних книжках, – хмыкнула Лиза. – И вообще в Америке люди разговаривают друг с другом. В отличие от нас.

– Да что вы вообще с этой американкой носитесь? Блаженная со своим Маленьким Принцем! Мы не на планете Экзюпери, чтобы закаты смотреть. Это Земля, здесь люди живут. А теперь пойди и вместе с ней ушибись с крыши. Хоть немного от идиотов отдохнем. А то пугать они меня будут. Прыгну, прыгну!.. А вот прыгни!

Трубка пискнула, завершая разговор. В голове от всех этих слов остался сумбур. С чего ей вдруг прыгать?.. Ей и здесь хорошо.

По коридору в сторону кухни протопал котенок. Лиза выдернула сотовый из розетки и швырнула в черного нахала. Не ожидавший нападения зверек рухнул под тяжестью современной техники. Арзамасцева сгребла его за шкирку, сунула за пазуху и пошла обуваться.

Она прыгать не собиралась. А вот кое-кто после такого заявления вполне мог оказаться на крыше. Ох уж эти разговорчивые американцы. Лучше молчать, честное слово.