— Правильно! — воскликнула Александра с подчеркнутымэнтузиазмом и опрометью, чтоб ничего больше не слышать, бросилась на кухню, гдечайник, судя по доносившимся звукам, давно уже намеревался убежать с плиты.

Когда она заварила кофе, внезапная и острая боль вдругскрутила живот. Такое с ней часто теперь случалось.

Боль эта напоминала о том, как она сидела под столом вкомнате «Новостей» и слушала разговор своего мужа с Викой, а потом стояла передМихаландреичем, подписавшим ее заявление, а затем дожидалась в кресле очередина аборт…

— Ты чего? — испуганно закричала Ладка, пришедшая зачашками. — Чего ты, Сашка?!

— Мне плохо, — выговорила Александра черными губами. — Оченьплохо. Совсем…

Они ушли не скоро, вдоволь насуетившись над дрожавшей вознобе Александрой.

Маша искала в коробке с лекарствами какие-то препараты,снимающие спазмы, Ладка все порывалась вызвать «Скорую», а потом поехала ваптеку, поскольку Маша, конечно же, ничего подходящего не нашла. Они бестолковометались по квартире, ругались и, кажется, даже всплакнули в коридоре — иначепочему бы у них обеих глаза стали вдруг такими красными?

Александру вся их суета раздражала.

Они ничем не могли помочь — ясно как божий день, и металисьисключительно для успокоения собственной совести, так, по крайней мере,казалось Александре.

— Не нужно мне ничего, — раздраженно цедила она, пока онипоили ее ромашковым чаем и звонили Машиной тетке, которая разбиралась во всехболезнях и точно знала, что и в каком случае нужно делать.

Потом ей стало стыдно за свои несправедливые злобные мысли,и она принялась благодарить их, умоляла не поднимать паники. Это у нее непервый приступ, она консультировалась с врачом, и тот заверил ее, что в концеконцов все должно пройти. Когда успокоятся расшатанные нервы.

— А когда они успокоятся? — деловито спросила Маша.

На этот вопрос Александра не могла ответить, как не могла ирассказать им про аборт. Страшно даже подумать, как много всего она потеряла. Ив черном списке этих потерь работа шла вовсе не первым номером. Переложить наних еще и тот, самый черный, ужас?.. Нет, ни за что! Это ее крест, и, как бы онни был тяжел, она должна нести его одна, сама, без посторонней помощи.

Никто ни в чем не виноват, виновата только она.

Она оказалась плохой женой, слабой и никчемной. Она несмогла защитить то, что было ей дорого, — Андрея, его ребенка и собственнуюжизнь. Андрей не виноват, что Вика оказалась интересней, свободней, сильнее иумнее его жены, размазни и рохли! И никогда этого не понять Маше с Ладкой,которые клянут изменщика Победоносцева на чем свет стоит. Вот она его понималахорошо. Наверное, он бы очень удивился, если б узнал, насколько хорошо она егопонимала!

Он попробовал пожить с ней, благодарный за то, что онакогда-то помогла ему. А она оказалась… недостойной. Господи, это же так понятнои объяснимо!

Она никогда не оправдывала ничьих ожиданий.

Не должна была родиться — и родилась, заставив родителейразойтись и пристроить ее бабушке, которой и без Александры жилось нелегко. Онане была очаровательным ребенком, потом превратилась в некрасивого подростка, идевушка из нее получилась весьма далекая от совершенства — «слишком многомяса», как выражалась обычно та же Вика.

И она никогда не умела бороться, быстро уставала, несмотряна свою богатырскую внешность, и уставала не физически, а душевно. Ей скучнобыло по сто раз переписывать контрольные по геометрии, чтобы в конце концовполучить вожделенную пятерку, и вовсе не хотелось драить пол в кабинете уботанички, хотя всем было хорошо известно, что это единственный путь в самоесердце ботанического рая. Ей нравился английский и совсем не нравилась химия, иона никогда не могла заставить себя полюбить химию и разлюбить английский, иэто стоило ей золотой медали.

Ей было лет восемнадцать, когда баба Клава впервые высказаламысль, поразившую Александру. «Господи, — сказала бабушка в сердцах, — кто жетебя замуж-то возьмет, такую недотепистую! Дал бы бог дожить до этого дня, ябы, кажется, в Киев на богомолье съездила, если б тебя пристроила…»

Бабушка боялась, что ее не удастся «пристроить», ипереживала из-за этого. Вот так… Раньше Александра никогда об этом незадумывалась. Она даже заставила себя поверить, что баба Клава смирилась с еенедостатками и даже приняла их. Но теперь можно не сомневаться — бабушкамечтала избавиться от нее, хотя бы от взрослой. Ребенка она не могла бросить напроизвол судьбы, но этот ребенок, выросший в Александру, продолжал раздражать иогорчать ее.

Баба Клава не дожила до ее замужества, да и вряд ли Андрейпонравился бы ей. Ведь он не забрал Александру к себе, а, наоборот, пришел житьк ней.

Конечно, она очень старалась. Наводила немыслимый блеск всвоем доме, с сумасшедшим упорством вкалывала на работе, стремясь заработатьпобольше денег, и отчаянно сожалела, что бабушка не видит ее успехов, когда —правда очень редко — успехи все-таки были. Ей очень нравилось, что у нее естьмуж, и телевидение, и собственный дом, похожий на дома всех «нормальных».Подруги приходили к ним в гости, по праздникам собирались шумные компании, наНовый год все бегали на бульвар запускать импортную хвостатую ракету,привезенную Димкой Тимофеевым из какой-то заграницы… И все было просто чудесно.Наверное, бабушка ошибалась: Александра всем нужна, всем необходима, вонсколько у нее друзей, и — самое главное! — Андрей, с которым она проживетдолгую интересную жизнь…

Только одно маленькое сомнение, затаившееся в самомпотаенном уголке души, не давало ей покоя. Въедливое и коварное, какколорадский жук, которого нужно было обирать, ползая в жару на коленях вокругкустов ненавистной картошки, оно отравляло Александре жизнь даже в самые лучшиемгновения. И ничем его было не истребить…

Ей казалось: по какой-то неведомой причине она, АлександраПотапова, временно заняла чужое место. Об этом никто еще не догадывался, никто,кроме нее самой.

Так получилось, что место жены этого красивого,преуспевающего человека, подруги этих образованных, блестящих людей однаждыоказалось почему-то свободным. То ли хозяйка отошла куда-то, то ли ее еще ивовсе не было, но Александра по какому-то непонятному стечению обстоятельстввдруг оказалась в её владениях. И как самозванец, играющий чужую роль, какнищий, завладевший троном принца, она ловила каждую секунду своего чужогосчастья, упивалась ею и ждала беды, уверенная, что, когда обман раскроется,пощады ей не будет…

Так в общем-то все и вышло.

Нет, не осуждала Андрея его бывшая жена и — напраснобеспокоилась Вика Терехина — не собиралась возвращать его обратно.