— Да нет, отдыхай, главное не сгори на солнце. Мне кажется, у тебя уже морда красная.

— Тебе кажется. И не сгорю, и панамку надену, когда буду клубничку собирать.

— Умница.

— Пап, ты меня сейчас хочешь убить?

— Нет.

— Это хорошо. Но я адрес тебе все равно не дам, можешь рядом с мамой не сидеть. Ой, что-то со связью. Целую. Плохо слышно, пиф-паф, пиф-паф.

Скидываю звонок и кидаю трубку на покрывало. Работать еще рано.

— Пиф-паф, пиф-паф… Ты серьезно? — садясь ко мне на покрывало, с усмешкой произносит Илья.

— Вполне серьезно. Ведь все же и так знают, что это фикция и нет никакой плохой связи. Так зачем имитировать звуки типа шуишушишушишуушиш и вводить собеседника в заблуждение. А пиф-паф, это интересно, незаезженно и креативно что ли.

— Очень креативно, — срывает травинку Илья и начинает крутить ее в руке. — Я тебя зачем сюда привез?

— Откуда ж мне знать, я ваши мысли, Илья Купидонович, читать не умею. А я сюда приехала для того, чтобы позагорать. Пока полезное солнце, им надо пользоваться. Вот в одиннадцать я встану и начну собирать клубничку. Кстати, а что ты здесь делаешь?

— Сижу.

— И травинку сосешь. Кого-то ты мне напоминаешь.

— Димочку?

— Господь с тобой, он молоденький красавчик, а ты… Ну в общем ты другой. А чего тебя так волнует мой Димочка?

— Хотелось бы посмотреть кто ж тебя такую т… терпит.

— Мне кажется, там изначально было другое слово, на «т» начинается на «ахает» заканчивается, ну и «р» между ними. Слушай, а ты чего за мной следишь? Дай угадаю, я тебе понравилась, но ты не знаешь, как ко мне подкатить, потому что одичал в своей глуши?

— У тебя когда-нибудь рот закрывается?

— Хотелось бы сказать, во время сна, но, к сожалению, нет, иногда просыпаюсь от того, что всасываю воздух губами, стало быть рот открыт, похрапываю, наверное. Ну и частенько оказываюсь личиком в подушку в собственных слюнках, значит тоже открыт.

— Стало быть, не закрывается никогда.

— Ну почему же… закрывается, только когда я под водой.

— Но под водой ты бываешь редко.

— Точно.

— К вопросу о том, слежу ли я за тобой-нет. Но проверить, чем ты тут занимаешься — это святое. И как видишь, не прогадал, — смотря на травинку в своей руке произносит Илья. Забавно, за несколько минут он ни разу не взглянул на мое полуобнаженное тело. На ноги может еще мельком посмотрел, а на грудь-нет. Вообще какой-то упоротый. — У тебя, кстати, нос сгорел. Переворачиваться надо.

— Перевернусь, спасибо.

— Я, наверное, плохо тебе объяснил. Это все, конечно, местами интересно и забавно. Глупо отрицать то, что ты вызываешь во мне интерес, иначе я бы пнул тебя под зад еще около мастерской, но фишка в том, дорогая моя, что я привез тебя сюда работать. Судя по твоему внешнему виду, ты все же не привыкла это делать. Рад за тебя, что ты умеешь готовить, но это не означает то, что ты сядешь мне на шею, блистая кулинарными способностями. Сейчас ты поднимаешь свою прекрасную задницу и встаешь раком, начиная усиленно работать.

— Раком? Может мне еще и трусы снять?

— Можешь снять. Мне в принципе все равно. Не нравится раком, можешь встать на коленки.

— Еще чего. На коленки я встану только если захочу вывернуть содержимое желудка, ну или застегивать своей дочке куртку или ботинки. Главное, чтобы не на шнурках, не люблю их завязывать.

— Ты точно обкурилась. Встала и живо надела на себя свою тряпку, взяла ведра и начала собирать клубнику. В позе рака, голышом, на коленях, на боку или на голове-твое личное дело, но, чтобы к двенадцати был заметен ощутимый результат. Хотя будет еще два штрафных часа за то, что грела бока. Так что я приеду сюда к двум.

— А если не заметишь ощутимый результат?

— Тогда продемонстрируешь свое умение молчать. За сараем стоят бочки с водицей. Туда бросают скошенную траву, для того, чтобы получилось хорошее удобрение. Прекрасное питание для растений, но жутко вонючее. Так вот, я опущу тебя с головой в это вонючку, и кожу тебе подпитаем, и рот закроешь. Ну и может чего умного в голову придет.

Илья резко встает с покрывала и уходит в сторону машины. Странное дело, хочется взбрыкнуть, но понимаю, что он меня точно окунет в эту бочку. Вот же гад, взял и все испортил. Приподнимаюсь вслед за ним и накидываю на себя платье. Нехотя беру ведро и иду к клубничному полю, попутно вдевая наушники в уши.

— Стоять! — слышу позади себя громкий голос Ильи. — Держи, — протягивает мне какую-то убогую панаму и по всей видимости футболку. — Надевай, иначе потом пожалеешь.

— Разбежалась.

— Сгоришь, дура.

— Сам дурак. Чешите, Илья Купидонович, колбасу пхать, или что вы там делаете?

Илья ничего не отвечает, а только демонстративно качает головой и разворачивается, кидая на землю панаму и футболку. Как только я убедилась, что он действительно уехал, я вновь скинула с себя платье и принялась собирать клубнику. Во время движения загар лучше садится и со всех бочков. Да, так определенно лучше.

Через два часа я поняла, что позы, озвученные бородачом, были не так уж и далеки от правды. Колени были, раком было, причем чаще всего, сидя попой на ведре тоже было, кажется, даже полубоком было. Осталось только мордой в земле. Еще через час мне захотелось убиться. Спину нещадно тянуло, плечи болели так, словно я была распята. А ноги… ноги хотелось вырвать и заменить чем-то другим. Вся потная, липкая, колени грязные от земли, руки в клубнике. К половине первого поняла, что все. Или в бочку, или звонить сестре, пусть эвакуирует меня отсюда.

— Ты совсем долбанутая?! Мало того, что не надела то, что я принес, так еще и свою тряпку сняла. У тебя мозг вообще есть?

— Мозг есть, извилин мало. Чего приперлись, Илья Купидонович?

— На тебя убогую посмотреть. Живо надевай, — кидает мне платье прямо в руки. Беда в том, что у меня уже и сил нет поднять эти самые руки вверх. — Долго будешь рассматривать тряпку?

— Сам ты тряпка. Я устала, ты посмотри сколько я клубники собрала. Неблагодарный!

— Вот же бестолочь, — выхватывает из моих рук платье и сам, совершенно не интересуясь моим мнением, начинает надевать его на меня.

Поразительно, но до меня только сейчас дошло, что у меня болят не только мышцы, но и тело. Неужели сгорела? Блин, только этого мне не хватало. Илья оставляет меня в покое и, что-то бормоча себе под нос, берет два ведра, и несет к машине. А потом возвращается за другими, брезгливо осматривая сидящую на пустом ведре меня любимую.

— Илья Купидонович, это что же получается, вы не сдерживаете свое слово и приехали ко мне раньше на целых полтора часа. Что, наказание штрафными отменяется?