Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустившись вниз, Кассар помогает и мне слезть с лошади, и даже придерживает первые мгновения после, потому что я словно бы совершенно забыла, как ходить по твердой земле.
— Где мы? — тихо спрашиваю я, оглядываясь вокруг.
Безлюдно, темно и тихо. Сплошь степь и пустошь, а вдали виднеются невысокие постройки, впрочем, их сложно различить в такое время суток.
— Всего лишь одно из моих многочисленных владений. Идем.
Взяв меня за руку, Кассар следует вперед, пока мы не заходим в странного вида пещеру. Внутри он активирует какой-то механизм, и от каждого лязга и скрежета я вздрагиваю, потому что никогда не бывала в подобных местах. С помощью огромной металлической клетки мы спускаемся куда-то под землю… Шахты. Я никогда не читала об этом, и даже не видела ничего похожего, но разум услужливо подкидывает нужное определение.
Все это время мы не говорим друг другу ни слова. Я — потому что слишком боюсь непривычной обстановки и до сих пор не понимаю, зачем Кассар привез меня сюда. Он… Достаточно один раз взглянуть на его лицо, чтобы понять — мысли его сейчас занимают не самые приятные. Отнюдь. Так что же все-таки происходит?..
Внизу, в подземельях, в которых мы оказываемся, как ни странно, светлее, чем наверху. Повсюду горят необычные, встроенные в каменные штольни источники света, магические, очевидно, озаряя все вокруг бледно-оранжевыми всполохами, мерцая на горной породе россыпью мелких бриллиантовых крошек. Стоит нам пройти несколько десятков шагов вперед, как я замечаю в новом коридоре вырубленные в стенах пещеры с решетками… Темница.
Кассар привез меня в подземную тюрьму.
От ужаса я тут же замираю и вцепляюсь ему в руку, отказываясь идти дальше. Генерал оборачивается ко мне, и на его лице написано удивление.
— Чароит, мы почти на месте.
— Кассар, прошу тебя… Не оставляй меня здесь… Я сделаю все, что ты скажешь! Больше никогда не обману тебя! Пожалуйста!..
Его глаза округляются от удивления еще больше.
— Успокойся, птичка, — мягко отвечает он, накрыв мои пальцы на его предплечье своими, — Я бы никогда так с тобой не поступил. Как ты можешь думать, что я запру собственную жену в подземелье?
— Я не…
Не успеваю закончить мысль. Вздрагиваю, потому что из дальней темницы вдруг доносится глухой голос:
— …Меня кто-нибудь слышит? Эй! Прошу! Спасите меня!..
Голос кажется мне знакомым. А вот лицо Кассара, на которым еще мгновение назад красовалась теплая улыбка, подаренная мне, тут же мрачнеет.
— Не показывайся ему, — говорит он мне, решительно шагая вперед, — Оставайся в стороне, так, чтобы он тебя не видел. И слушай внимательно все, что он скажет.
Я медленно следую за Кассаром, пока еще боясь поверить в догадку, что вдруг возникает в голове. Пока он открывает ключом решетку, заходя внутрь, я стараюсь делать так, как было сказано — держусь чуть поодаль, дожидаясь, пока клетка снова захлопнется. Пленник что-то нечленораздельно стонет и кричит, увидев своего визитера, а я уже знаю, кого там увижу, когда делаю последние шаги, выглядывая из-за небольшого каменного выступа.
Натан.
Он скован цепями, от него неприятно пахнет, а еще он весь покрыт ссадинами и кровавыми ранами. Я не могу оторвать взгляда от его покалеченного тела, и с каждой секундой мне становится все страшнее и больнее.
Это Кассар. Кажется, он пытал его.
Так вот откуда была та кровь на воротнике…
22. Неприятная правда
Я усилием воли заставляю себя остаться в сознании и не упасть в обморок. А еще — как-то нужно справиться с накатывающей тошнотой. С моего угла обзора все слишком хорошо видно, особенно то, как с противным скрежетом генерал крутит колесо механизма внутри клетки, отчего цепи на руках Натана натягиваются, вынуждая его подняться с пола и зависнуть в вертикальном положении, едва касаясь ногами пола.
— Прошу…
— Сегодня будет куда проще, щеночек, — от интонаций Кассара, жестоких и безэмоциональных, мне становится еще хуже, — Хочу, чтобы ты повторил все, что сказал прежде.
— Я же во всем признался… Не надо…
— Давай еще раз. С самого начала. Что ты сделал в ту ночь, в первую очередь?
Зачем ты это делаешь, Кассар?
— Я не… Я не хотел…
— Говори.
— Я… Ее…
— Дам подсказку. Ты ее ударил, да? Вот этой самой рукой?..
Вижу, как генерал берет правую руку Натана — и бедный парень начинает скулить, явно от боли. Пальцы сломаны… Тошнота накатывает с новой силой.
— Да… Да, я ее ударил… — кажется, Натан плачет, — Прошу, не надо…
— Что было потом? — от жестких, хлестких интонаций Кассара даже мне становится очень страшно.
— Я… Порвал платье… Я не хотел…
— О, нет, щеночек. Ты хотел. Очень хотел. Правда?
— Да, я хотел… Но я же не смог! Я тысячу раз повторял! Отпусти меня, больной ты подонок… Я был пьян!..
— Повтори еще раз, — Кассар отпускает руку Натана, но только для того, чтобы выудить спрятанный в ножнах на поясе кинжал, поднеся ее к лицу моего друга детства.
Я уже не могу оставаться в стороне, ожидаемо дергаюсь вперед, преодолевая расстояние до решетки в пару быстрых шагов, вцепляюсь в нее пальцами и отчаянно кричу:
— Не надо! Кассар, отпусти его!
— Чароит! — Натан тут же оживляется, а в его глазах появляется надежда, — Чара, скажи ему! Скажи ему, чтобы отпустил! Я никому не скажу!..
Кассар, стиснув челюсть так, что даже желваки заходили, снова убирает кинжал в ножны. А потом все так же невозмутимо спрашивает, обхватив лицо Натана пальцами и вынуждая смотреть на меня:
— Повтори ей все, что сказал тогда мне.
— Я… Я же ничего не сделал, Чароит! Я ничего не сделал! — вижу по глазам Натана, как ему больно, и не могу думать ни о чем другом, даже смысл его слов до меня не сразу доходит, — Я же не смог! Ты же знаешь это, да?..
— Кассар, отпусти его… — только и могу промолвить я.
Это все слишком. Как он может поступать так с живым человеком… Каким бы подонком он ни был, Натан не заслуживает того,
