Внезапно Эрин почувствовала, что в глазах у нее темнеет. Она словно существовала сразу в двух измерениях, и реальность того утра, когда в нее стреляли, была намного ярче, чем дня сегодняшнего. Ноги вдруг перестали ее держать.

Сильные руки подхватили ее, и когда она наконец пришла в себя, первое, что почувствовала, – это тепло сильного мужского тела и запах, который тут же пробудил в ней воспоминания о той достопамятной ночи.

– Коул? – слабым голосом прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд. Его участливое лицо было совсем близко, и губы всего в дюйме от ее губ.

– Ты в порядке? – спросил он.

Очевидно, он успел подхватить ее до того, как она потеряла сознание. Они сидели на скамье в дальнем углу холла, подальше от любопытных глаз.

– Сейчас уже да, – сказала Эрин. Она чувствовала себя ужасно глупо и вместо благодарности испытывала стыд и досаду.

– Паническая атака, да? – спросил он. Взгляд его был внимательным и серьезным.

– Наверное.

– Не «наверное», а точно. Я знаю, о чем говорю.

Самонадеянность Коула ее разозлила. Откуда ему знать, что этот обморок не был вызван беременностью?

– Мисс Эрин? – Голос Эдгара раздался откуда-то сверху. – Вы в порядке?

– В полном порядке, – пробурчал Коул, отвечая за нее.

– Может, вам что-нибудь принести? – спросил Эдгар.

– Воды, если можно, – попросила Эрин.

– Я сейчас.

Эдгар отошел за водой.

– Головокружение прошло? – спросил Коул.

– Да. – Эрин провела языком по пересохшим губам, только сейчас обратив внимание на то, что продолжает сидеть у него на коленях. Эрин не торопилась отодвигаться, понимая, что лишится его тепла и ощущения защищенности.

– Меня пугает эта парковка, – тихо призналась она.

– Господи, – пробормотал Коул и крепче ее обнял. Ему хватило одного взгляда на ее побледневшее лицо, чтобы распознать признаки паники, и он успел подхватить ее на руки до того, как у Эрин подкосились колени. – Никто больше не причинит тебе вреда. – Пусть только попробуют. Тогда им придется иметь дело с ним.

Доверие в ее взгляде смущало Коула. Он не был уверен в том, что способен его оправдать. Она была ему небезразлична, и это работало как на него, так и против. Зависимость от эмоций делает телохранителя уязвимым, но Коул сказал себе, что это не про него: его чувство к ней обострит его бдительность, интуицию, ускорит реакцию.

Понимание того, что она нуждается в нем, хочет она того или нет, укрепляло его дух, делало сильнее. Коул и не догадывался, что может вот так относиться к женщине. «Она моя», – думал он, крепче обнимая ее. «Моя подопечная», – поспешил поправить себя Коул. Существенная поправка, ибо для того, чтобы не причинить ей боль, когда ему придется исчезнуть из ее жизни, необходимо держать дистанцию.

– Я знаю, что мой страх иррационален. Это все психология, – сказала Эрин, опустив глаза. Коул любовался ее ресницами – такими длинными и темными, отбрасывающими тень на ее бледные щеки.

– Это то же самое, что посттравматический стресс, – пояснил Коул, стараясь говорить отстраненно о том, о чем ему говорить равнодушно было все еще очень трудно. После первого задания он прошел через все «прелести» посттравматического стресса. Одними сеансами у психотерапевта дело не обошлось, пришлось еще и таблетки глотать. И хотя и начальство, и «мозгоправ» в один голос утверждали, что все через это проходят, и ничего, Коул с этим «ничего» согласен не был. Им бы побывать в том аду, в котором находился он.

– О чем ты? – спросила Эрин.

– Умом понимаешь, что все в порядке, но сознание относит тебя в то время, и в результате ты не можешь контролировать ни свое тело, ни его реакции. – Даже сейчас, когда Коул говорил, пальцы его непроизвольно сжались, впиваясь в тело Эрин. Она даже вскрикнула от боли.

Коул, извиняясь, погладил ее по руке.

– Откуда тебе столько об этом известно? – спросила Эрин.

– Вот вода, как вы просили, – сказал Эдгар, протянув ей бутылку.

– Спасибо, – сказала она.

Коул открыл бутылку, и она стала пить – медленно, мелкими глотками, ясно давая ему понять, что не ждет от него немедленного ответа на свой вопрос. Он давал подписку о неразглашении, и к тому же работа его была по большей части грязная, о такой и говорить не хочется. «Мозгоправ» научил его забывать и не возвращаться даже во сне к некоторым событиям прошлого. Хотя, судя по тому, что он понял об Эрин, раз она вопрос задала, то не успокоится, пока не получит ответ. Дело было лишь в длительности отсрочки. Он не был готов к ответу на этот ее вопрос, как и на другие, которые она непременно задаст. Как не был он готов к тому, с чем еще приходится бороться: к неодолимому влечению к ней. Насколько еще его хватит?

Она не искушала его, не дразнила намеренно – в этом Коул был уверен. Напротив, старалась держать дистанцию. Вернее, держала до того момента, пока он не встал живым щитом между ней и ее страхами. То, что Эрин не вешалась ему на шею, лишь усиливало его влечение к ней. Коул умел сдерживать свои порывы, но, черт возьми, жить с ней под одной крышей и находиться рядом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю – тут и святой не выдержит.

Глава 6

Остаток недели обошелся без повторения панических атак, хотя Эрин не могла заставить себя не думать о посетившем ее странном ощущении, когда ум не властен над телом, как и о том, что Коул, судя по всему, знал, что ей довелось испытать, больше, чем ему хотелось бы. Она пыталась его расспросить поподробнее, но Коул не пожелал с ней делиться, и она не стала настаивать. Точно так же, как не стала развивать тему, когда он рассуждал о том, что сделала бы его мать, если бы в то время, когда она ушла от его отца, существовали бесплатные пункты психологической и юридической помощи для тех, кто оказался в сходной ситуации.

Эрин продолжала надеяться, что однажды получит ответы на свои вопросы, но даже не рассчитывала на то, что он все расскажет сам, без давления с ее стороны, слишком уж Коул был закрытым человеком.

Ни Коул, ни братья Эрин не считали для нее разумным появляться на публике, к примеру, в баре «У Джо», где она стала бы легкой мишенью, а Эрин не привыкла сидеть в четырех стенах. Не будь у нее компании, даже такой, как Коул, она бы взвыла от скуки.

Эрин подмечала перемены, происходившие с ее телом: живот уже не был абсолютно плоским, как раньше, хотя крохотную округлость все еще скрывала одежда. Грудь ее стала гораздо чувствительнее и слегка увеличилась. Эрин по-прежнему не чувствовала себя готовой к разговору с родителями, но, зная, что его все равно не избежать, решила покончить с этим как можно быстрее. Мать с отцом возвращаются домой в среду, так что в ближайшие дни ей предстояло поведать им и о своей беременности, и о нападении, и о живущем с ней под одной крышей телохранителе.