– Хорошо, – соглашается Оноре и обращается к Миклосу: – Дашь сэру Густаву одного солдата в сопровождение. И остальных попарно отправляй.

Через пять минут шестеро всадников наметом вылетели за ворота. Густав на высоком, массивном коне, укрытом попоной с гербом, и пятеро кавалеристов на быстрых, поджарых лошадях, уступающих рыцарскому коню статью, но гораздо более выносливых.

Миклос, отправив своих людей, возвращается и спрашивает:

– Упряжных лошадей я подобрал, своих мы берем с собой. Что с остальными будем делать? В конюшне еще остались верховые лошади тех, кто выбрал сторону барона, и еще рыцарские кони.

– Заберем с собой, – сказал Глеб.

Подошли остальные десятники и доложили о выполнении приказа. Припасы были собраны, амуниция погружена на телеги, лошади осмотрены. Отряд был готов к выступлению.

– Может, оставшихся без командиров копейщиков разделить по другим десяткам? – спрашивает Оноре.

– Их же восемнадцать, так? Из каких они десятков? И кто ими сейчас командовал? Они же вместе с остальными работали?

– Четверо из одного, шестеро из другого и восемь из третьего. Помогали Терпу, ими Купрос командовал.

Глеб задает вопрос:

– Есть кандидатуры на должность командиров?

– В последнем, там, где восемь, Купрос справится, а вот в остальных даже не знаю, все молодые.

– Если из других кого перевести?

Оноре задумывается и отрицательно качает головой. Десятки и без того неполные, да и народ в них уже сработался, выдергивать оттуда бойцов – только хуже будет.

– Я бы не стал, – отвечает капитан.

Что ж, Оноре виднее. Он всех бойцов знает. Но оставлять десятки без командиров – не годится. Капитан по-прежнему считает, что оставшихся бойцов следует разделить по остальным десяткам, но у Волкова другое решение.

– Купрос!

Вперед выходит солдат с густой черной бородой и такими же волосами, похожий больше не на дружинника, а на разбойника с большой дороги. Ну, как их обычно изображают. Хитроватый прищур из-под выступающих вперед тяжелых надбровных дуг. Покатые плечи борца, мускулистые руки, заросшие черным волосом, толстые ноги, уверенно попирающие землю. На широкой, как лопата, ладони левой руки, на тыльной стороне, крупное пятно застарелого ожога. Оказавшись перед капитаном Оноре и наследником престола, солдат подтягивается.

– Раздели своих подопечных согласно тем десяткам, в которых они служили, и принимай под командование десяток, в котором ты состоял.

– Слушаюсь, маркиз! – радостно отзывается новоиспеченный десятник.

Он быстро разбивает солдат на три небольших отряда и становится во главе своего десятка.

Волков смотрит на два оставшихся без командиров десятка. Солдаты сплошь молодые, и видно, что неопытные. Капитан был прав – достойных кандидатов на вакантные должности среди них нет. Но у Глеба есть другие достойные претенденты.

– Дых! – вызывает Волков, и старый рыбак выходит вперед. – Принимай десяток! – указывает на отряд из шести человек. – И Мерика к себе забирай.

– Слушаюсь, маркиз.

Сувор тихо, так, чтоб услышал один Глеб, говорит возмущенным шепотом:

– Мерика вы, маркиз, отдали мне оруженосцем.

Волков так же шепотом, чуть повернув голову в его сторону, отвечает:

– Ты его все равно ничему не учишь. Только сейчас вспомнил, что он якобы твой оруженосец. Пусть лучше у Дыха под присмотром будет, все равно постоянно рядом с ним крутится. Или ты возражаешь?

Сувор махнул рукой:

– Да пускай забирает. Мне меньше возни.

– Вот и договорились, – подводит итог Глеб и вновь повышает голос: – Кранг! Енг! Вы идете в этот десяток, – Волков показывает на последний не имеющий командира отряд. – Десятником будет Кранг.

– Но, маркиз, – хором запротестовали орки, – мы должны охранять вас.

– С охраной справятся Грох и Тханг.

– Но мы…

– Вы должны, в первую очередь, выполнять мои приказы! Так? – говорит Волков твердо и, дождавшись согласного кивка, отрубает: – Выполнять!

Орки не слишком довольны новым назначением, но больше протестовать не решаются – молчат. Солдаты тоже не рады, что в качестве командира к ним назначили какого-то орка, но тоже – молчат.

– Почему в отряде нет сержантов? – спрашивает Волков капитана.

Оноре отвечает:

– Маркиз, барон не хотел давать обычным солдатам много власти и, когда это было необходимо, ставил временных сержантов из числа своих рыцарей.

– Понятно. Сержант Капль!

– Я!

– Назначаетесь командиром первого… первого взвода. В составе десятков Колона, Бравила и Савата.

Глеб предпочел бы переформировать отряд по римскому образцу – благо неплохо знает их тактику, но малая численность отряда не позволяла создать эффективное соединение, наподобие когорты. Да и времени на всяческие нововведения не было. А ведь мало ввести римские звания – сколько курицу ни называй орлом, летать она от этого лучше не станет! – потребуются месяцы и годы упорного труда, чтоб превратить феодальную вольницу в дисциплинированное войско. Но если и создавать в будущем такое войско, то промежуточное звено между десятком и сотней-центурией вводить все равно придется – слишком большой разрыв… И как это римляне в свое время не додумались?! Впрочем, это дело прошлое. Или – хе-хе, – будущее. Раз так – пусть будет взвод. Или он тут иначе называется? Глеб задумался, но менять приказ не стал.

Если сержант и был в недоумении, то он ничем себя не выдал, отозвался:

– Слушаюсь, маркиз.

Дальше все идет по накатанной.

– Сержант Нант!

Вперед выходит сержант четырнадцатого – где он теперь его отряд? – гарнизона.

– Я!

– Назначаетесь сержантом второго взвода, – говорит Волков. – В твоем подчинении десятки Марка, Дороха и Терпа. Принимайте командование.

– Слушаюсь, маркиз.

– Сержантом третьего взвода, состоящего из десятков Купроса, Дыха и Кранга, назначается Раон.

Бывший подсотник ополчения был удивлен:

Я?

Удивление Раона было оправданным. Подсотник ополчения – не авторитет для профессиональных воинских отрядов, не всегда и десяток доверят. Но Волков узнал от Тханга, что Раон не только бывший наемник и хороший боец, он еще и неплохой командир – может, как полководец он звезд с неба не хватает, но с тремя десятками справиться должен… Он бы и с сотней справился. И, что самое главное, Раон – великолепный снабженец, состоявший при главе амельского ополчения в качестве мастера второй тысячи[2], но был смещен с должности интригами недоброжелателей. На такую хлебную должность всегда слишком много желающих, думающих не о порученном деле, а о своем кармане.