– Ничего особенного. Просто быть рядом с нами и участвовать в игре.

– И все?

– Уже прямо сегодня ты сможешь взять интервью у человека, которому предстоит «умереть» до заката солнца.

Роман искушал Ульяну, как опытный соблазнитель. И Антон внезапно почувствовал, как невольно сжимаются у него кулаки.

– И еще ты говорил, что в конце игры победителя ждет приз в три миллиона? Однако должна тебе заметить, что если разделить эти деньги на четверых участников, каждый получит совсем немного денег.

– Нет, три миллиона достанутся каждому из финалистов. Таково обещание организаторов игры.

– Ты с ними лично общался?

– Нет.

– А где гарантии, что нас не кинут? Вы какие-нибудь договора подписывали?

– Слушай, а что это ты так насчет денег волнуешься? Мне кажется или какая-то мадемуазель еще совсем недавно говорила, будто бы деньги ей не нужны и они ее совершенно не интересуют?

Но Ульяна ничуточки не смутилась.

– Правильно, – невозмутимо произнесла она. – Деньги меня не интересуют. Но глупо же упускать то, что само идет к тебе в руки?

При этих слова она многозначительно подмигнула Антону. А проходя мимо него, вроде бы невзначай коснулась его своим бедром.

– Повторим как-нибудь, сладенький? – прошептала эта развратница. – Мне понравилось, а такое со мной случается нечасто.

Антон промолчал. Сказать о себе то же самое он не мог. Опыт общения с Ульяной получился настолько ярким, что у героя до сих пор пылали от стыда щеки. И еще больше от полученного опыта у него горела задница.

В больницу имени великого русского ученого микробиолога Ильи Ильича Мечникова они приехали уже во второй половине дня, когда студенты располагающегося тут же на территории санитарно-гигиенического института длинными ручейками расползались по аллеям после окончания своих занятий. Учебные и лечебные корпуса были так между собой перепутаны, что друзьям пришлось хорошенько поплутать, прежде чем они нашли толкового будущего врача, который объяснил им, как найти первую хирургию.

Пока они бродили под столетними липами, Антон замедлил шаг и потянул за собой Гарика.

– Можно тебя спросить, что мы там будем делать?

– Искать следующую подсказку.

– А найдя ее, нам придется принять в игру следующего игрока?

– Ну да. А как же иначе? Нас все время должно оставаться четверо.

– Значит, придется выбить кого-то из нас?

– Да.

– И как узнать, кто и кого будет выбивать?

– Ты же видел, – пожал плечами Гарик, – это решает жребий.

– Объясни, как это происходит.

– Все очень просто. Кто вытаскивает белый шарик, тот выбывает из игры.

– Как Марк?

– Да. Сегодня ему не повезло. А тот, кто вытаскивает красный шарик, должен его выбить. Это сегодня сделает Роман. И выбить он должен Марка, тот вытянул белый шарик.

– Это я понял. Я только не понял, как это выбить? Что это значит?

– Правилами не оговорено, как именно должно происходить убийство. Там сказано, что человек должен исчезнуть. Но, конечно, чем зрелищнее, тем лучше.

– А что, это будет убийство?

Антон был поражен. И в первую очередь тем, как легко и буднично говорит об этом его приятель. Антон даже отстранился от Гарика, чтобы посмотреть, не прикалывается ли тот? Но нет, тот выглядел серьезно.

– Это должно напоминать убийство, – объяснил он. – Внешне должно, но только, конечно, не по-настоящему. Мы же не преступники. Мы просто развлекаемся.

– А-а-а…

Антон испытал чувство облегчения, но кое-какая тревога все же осталась. Хорошо еще, что Гарик ничего не заметил. Он продолжил объяснять:

– Роман сделает вид, что убьет Марка. А тот сделает вид, что умер. Понимаешь?

– Нет.

Антон и впрямь не понимал. Не понимал, что тут может быть интересного. Странный какой-то у людей способ развлечений.

– Что же ты такой тяжелый? – неожиданно вспылил Гарик. – Это же игра! Не можем мы по-настоящему убивать друг дружку. Мы лишь играем, будто бы это делаем.

– А… а зачем?

– А зачем люди вообще играют? Чтобы скучно не было. Вот и мы стараемся развлечься. Если бы Марк просто исчез, какой в этом интерес для зрителей? А потому каждый раз надо придумать какой-нибудь оригинальный способ, чтобы выбить свою жертву из игры. Чтобы смотрелось круто и зрителям понравилось.

– Погоди-погоди! – разволновался Антон. – А что это еще за зрители? Ты мне про зрителей не говорил!

– Как не говорил? Я же сказал, что наше шоу постоянно транслируется в Сети.

– В Сети!

Только сейчас Антон вспомнил, что Гарик и впрямь что-то такое говорил. Но у Антона тогда голова была занята Сан Санычем и прогулянной лабораторной, а еще больше красавицей «Ламборджини», которая могла стать вдруг в одночасье его собственной машиной, и он как-то упустил из виду такое важное обстоятельство. Просто не подумал, что, если видео с их игрой показывают в Сети, значит, его может увидеть кто угодно.

– В любой момент любой из зрителей может подключиться и увидеть, как у нашей команды идут дела.

– И меня тоже увидят?

– Ну, конечно. Вот чудак ты! Гордись! Любимцем публики еще можешь стать.

В первый момент у Антона мелькнула паническая мысль про Сан Саныча, до которого он так и не доехал. А вдруг строгий препод увидит, чем занимается его нерадивый студент, вместо того чтобы писать лабораторную? Тогда все! Если острый приступ аппендицита или сломанную конечность от своего студента Сан Саныч еще мог бы стерпеть, не сразу, конечно, пришлось бы побегать, поклянчить, поработать на кафедре или в лаборатории, то подобных развлечений он точно не простит. Ни за что и никогда.

– А где камеры? – завертел головой Антон. – Я их не вижу!

– Не беспокойся. Все снимается. Я не знаю, как они это делают, но видеозапись о наших приключениях идет постоянно. Хочешь, я тебе скину ссылку, ты на досуге сам полюбуешься на все свои сегодняшние приключения.

Вот тут Антону стало и впрямь худо.

– Как? – сдавленным голосом прошептал он. – Все-все транслируют?

– А ты как думал? В этом весь смак. За это люди готовы деньги платить. Поэтому и убийство должно выглядеть в точности как убийство. Нас всех заранее предупредили, чтобы мы играли натурально. И убийца и жертва должны выглядеть на сто процентов достоверно.

– И много у вашего шоу подписчиков? – упавшим голосом поинтересовался Антон.

– Я точно не знаю. Но думаю, что много. Несколько тысяч – это точно. Или уже десятков тысяч.