Поразительно, но Джордж, казалось, ни о чем не догадывался и теперь, когда мы оказались в пабе, явно чувствовал себя в безопасности. Он сразу же заговорил, предложив мне принять участие в своих грязных делах, назвал имена всех продажных полицейских, про которых знал, подробно описал их махинации, а также повторил свои прежние слова по поводу судмедэкспертов и больничной администрации: они все знали про кражи и были в доле.

Я сделал вид, что всерьез обдумываю его предложение, объяснил свои опасения, сказав, что мне сложно поверить, будто все действительно было настолько просто и беззаботно, как это описывал Джордж. Это только подстегнуло Джорджа с еще большим пылом хвалиться тем, как все на самом деле просто и как много денег мы могли бы заработать. Он рассказал, как он и другие санитары тайком продавали мозги медицинским школам, в то время как глаза (если удавалось извлечь их достаточно быстро после смерти) продавались для пересадки роговицы. Коммерческим компаниям, занимающимся медицинскими исследованиями, доставались гипофизы, из которых они производили гормоны роста для детей с пороком развития, а височные кости – хирургам-оториноларингологам для тренировки.

Выпивка лилась рекой, и на четвертой кружке она начала брать надо мной верх. Прервав свое бахвальство, Джордж внезапно поменялся в лице. Нахмурившись, он посмотрел на меня туманным после четырех кружек «Стеллы»[26] взглядом, наклонился ко мне и обвинил в том, что я записываю наш разговор.

Теперь, когда выпивка придала храбрости, мне не составило труда справиться с его обвинениями. Подскочив на ноги, я приоткрыл свою куртку – я так и видел нескрываемый ужас на лицах полицейских позади Джорджа – и потребовал, чтобы Джордж меня обыскал, обвинив его в возмутительном и оскорбительном поведении.

Рухнув обратно на стул, Джордж извинился.

– Прости, дружище, – сказал он. – Просто ты был так категоричен по поводу всего этого.

– Пустяки, – ответил я. – Давай еще по одной и забудем обо всем этом.

Джордж сразу же назвал мне имена своих подельников, описал махинации и только потом внезапно понял, что я могу использовать его слова против него.

Три часа Джордж не затыкался, заполняя одну бобину пленки за другой в маленьком желтом фургоне. Алкоголь определенно делал свое дело, однако воздействовал и на меня тоже. Я так набрался, что напрочь позабыл про остальных детективов и весь наш план. Я настолько наслаждался своей ролью, что охотно согласился, когда Джордж предложил перебраться в гостиницу Tower Hotel, чтобы перекусить. Я совершенно не помню, что было там, однако, когда мы наконец разошлись, и я, шатаясь, направился в сторону своей квартиры, рядом со мной затормозила машина, и четверо сотрудников отдела по борьбе с коррупцией затащили меня внутрь. Несколько минут спустя мы оказались на подземной парковке Скотланд-Ярда, откуда меня под руки привели в их отдел и бросили на стул.

– Ты справился, Питер! – восторженно воскликнул Болл.

– Правда? – ответил я. Комната вращалась, и в любую секунду меня могло стошнить.

– Еще, черт возьми, как! Он называл имена, рассказал тебе все, чем они занимались и как именно это делали. Ты был бесподобен.

– Правда? – я понятия не имел, как все прошло на самом деле. Передо мной поставили кружку с кофе.

– Да, то, как ты его подбивал, обещая ничего не рассказывать, а затем попросился в долю. Это было превосходно!

– Ах, да, э-э…

– А когда он обвинил тебя в прослушке. Просто великолепно!

– Простите, – сказал я, будучи не в состоянии продолжать выслушивать комплименты, – но не могли бы вы подсказать, где здесь уборная?

После того как я некоторое время провел один в туалете, а также спустя несколько кружек кофе меня опросили и отвезли домой, велев ждать звонка на следующий день.

Когда я, шатаясь, зашел в дверь, идти в кровать особого смысла не было. Венди не спала и сидела с ребенком. Увидев и унюхав, в каком я состоянии, она было открыла рот, чтобы отчитать меня, но я поднял руки: «Это не то, что ты думаешь!», и все ей выложил. Я не рассказывал Венди про полицейскую операцию, потому что не хотел ее волновать.

На следующее утро я не пошел на работу, сказав, что приболел, гадая, было ли у Джорджа такое же жуткое похмелье, как и у меня. Болл забрал меня из дома и отвез в Скотланд-Ярд на рабочий завтрак. Вместе мы прослушали более четырех часов пленки, записанной предыдущим вечером. Я очень надеялся, что она не будет использована в суде, поскольку за некоторые места в разговоре мне было довольно стыдно, в особенности когда я высказал желание вступить в долю, а затем нечленораздельно сказал Джорджу, чтобы он продолжал рассказывать. Если захотите бросить пить, попросите кого-то записать вашу пьяную речь. В трезвом состоянии человек с пленки казался мне самым тупым, непривлекательным и скучным типом на свете.

Когда со всем было покончено, пришло время обедать. Болл предложил пойти в «Танк», бар при Скотланд-Ярде. Я не был готов даже смотреть на спиртное и собирался предложить пойти в кафе, но нас прервал дежурный, сказав, что звонила Салли. Джордж внезапно стал очень подозрительным – возможно, кто-то из продажных приятелей-полицейских даже предупредил его – и не пускал ее в морг. Поняв, что он, вероятно, уничтожает важные доказательства, чтобы избежать ареста, группа стремительно выехала на четырех машинах, и пятнадцать минут спустя мы припарковались на автостоянке больницы Гая – морг был прямо за углом. Болл решил, что мне следует зайти туда и оценить ситуацию. Если увижу что-то нежелательное, я должен был выйти на крыльцо и дать проверенный временем сигнал, почесав свой нос, после чего они бы занялись арестами. Я зашел, но внутри не было не только никаких следов Джорджа, но и признаков какой-либо его деятельности. Болл уже прикончил полпачки жевательных конфет, когда я вышел и сообщил ему плохие новости. Несколько секунд задумчиво пожевав, Болл принял решение: «К черту его, у нас, по сути, признание. Будем его брать».

Мы прождали, пока в морге снова появятся Джордж со своим помощником Эриком, после чего их сразу же арестовали, надели наручники и отвезли на допрос в участок на Канон-Роу. Вместе с Салли мы присоединились к остальным сотрудникам в секционной и, изрядно позабавив доктора Уэста, только что закончившего вскрытие застрелившегося из дробовика мужчины, начали искать доказательства. Он даже предложил открыть двери холодильника на случай, если Джордж припрятал что-то рядом с телом самоубийцы. Желающих не нашлось, но мне это предложение показалось здравым, так что я его принял, тем не менее ничего не нашел. Мы искали хоть что-нибудь, что указывало бы на совершенное преступление, – украденную вещь, документы, говорящие об особых отношениях с определенными ритуальными агентами, а также все, что Джордж мог собрать в качестве страховки против помощников коронера и ритуальных агентов на случай, если они испугаются якобы совершенных ими преступлений, либо если их арестуют и потребуют дать показания против Джорджа.